– Это хорошо, – довольным голосом перебил Антон.

Он даже злиться перестал. Позвонил Дзюбе, который, как выяснилось, уже подъезжал к Следственному комитету.

– Если Барибан захочет допросить жену Фадеева, она как? – спросил Ромка.

– Витя говорит, что она вроде не возражает. Нормальная деваха, готова даже сама подъехать, если надо.

– Красивая, говоришь? – усмехнулся Дзюба в трубку.

– Офигенно.

– Красивая и при богатом муже – это на каждом шагу. Но чтоб при этом еще и нормальная – это уже перебор. Интересно, где таких берут? Лады, Тоха, будем надеяться, что Барибану этого хватит.

Вот теперь можно наконец остановиться и закинуть в отчаянно голодное чрево какой-нибудь фастфуд.

– Мы уже закончили штаны поддерживать? – спросил Виктор, когда они съехали с МКАДа. – Можно, наконец, убийства раскрывать?

– Можно, – ответил Сташис. – Но если следаку не хватит, придется еще на подтяжки поработать.

– Какова вероятность, что ему не хватит?

– Практически нулевая. Ты же знаешь, в судах теперь нормально прокатывают даже обвинительные заключения, в которых написано: в неустановленное время в неустановленном месте. Прикинь: человека обвиняют по статье, по которой предусмотрен немалый срок лишения свободы, то есть дело-то серьезное, не фуфло какое-нибудь, а в обвиниловке написано вот такое. Дескать, не знаем, где, не знаем, когда, но что-то такое было. Если не знают, где и когда, значит, и свидетелей нет. Доказательств нет. А суд принимает и отправляет на зону. Если к обвинительным заключениям и приговорам так относятся, то что говорить о ходатайствах на арест? В бумагу что хочешь можно налепить, все равно никто вникать не станет.

– Это точно, – поддакнул Вишняков. – Но ты же вроде говорил, что у этого Барибана требования завышенные, репутация, подковерная возня и всякое такое. И мы, типа, должны очень постараться и накопать что-то весомое.

– Так мы и постарались. Барибан – мастер, справится. Может, Ромка еще успеет связаться с кем надо и пробить фадеевского племянника на связь с возможными исполнителями убийств. Тогда все будет в шоколаде.

Виктор некоторое время молчал, потом снова заговорил, осторожно и неуверенно.

– Этот племянник Фадеева и его дружки-спортсмены… И Очеретин в друзьях у жены Фадеева… А вдруг?

Вот именно. Такая мысль Антона тоже посетила. Вполне возможно, что в погоне за любыми мифическими доводами в пользу задержания Очеретина они случайно наткнулись именно на то, что нужно для настоящего раскрытия двух убийств. Никто из фигурантов не тянет на роль идейного ученика неведомого Учителя. И получается, что Ромка Дзюба с самого начала был прав, когда высказал предположение, что истинной целью был Леонид Чекчурин, а Татьяну Майстренко убили, чтобы запутать след. И записки подложили из этих соображений. Все это маскарад, инсценировка. Такова была одна из версий, которые Дзюба вываливал на Антона в тот первый день, как старый хлам из мешка, а Антон посмеивался над его буйной фантазией и не успевал записывать…

– Может быть, и «вдруг», – задумчиво кивнул он. – Ну, тогда я тебе, Витя, не завидую.

– Почему?

– А твой приятель Есаков не успокоится, будет землю рыть, чтобы тебя подставить. Если твое «вдруг» сбудется, получится, что мы у него раскрытие из-под носа увели. Ты же видел, какая у него рожа была, когда мы его к Фадееву не пустили. Они с Колюбаевым выкопали связь строителя с Очеретиным, ехали на горячее, руки потирали, а я сказал, что их источник ошибся и никакого Очеретина в окружении Фадеева нет, а есть водитель Черединов. Теперь выходит, что мы с тобой наврали специально, чтобы самим версию отработать и очков побольше набрать. Такие вещи не прощают, знаешь ли. Если быть точным, наврал, конечно, я один, ты стоял и молчал, но в данном случае мы выступаем как одна команда, и спрос будет не только с меня, но и с тебя тоже. Меня-то Есаков не достанет, а вот тебя – легко.

– Но ты же не наврал! Черединов действительно есть.

– Но и Очеретин есть, как выяснилось. И получается не очень-то красиво. Мне твой Есаков до лампады, а тебе с ним работать. Судя по всему, он тебя не сильно любит. За что, знаешь?

– Да вроде не за что, мы с ним ничего пока не делили. С ним вообще никто из наших дележкой заниматься не станет, если что – сами все отдадут, себе дороже.

– Это почему ж так? Кто его крышует?

– Зам по криминальной. Женька – его внебрачный сын.

– Ах вот в чем дело…

– Ну да. У нас в конторе все об этом знают, хотя официально считается, что ничего такого нет. Так что связываться не хотят. И слова лишнего при нем не скажут, потому что он сразу папане доложит.

– Ясно. Сложно, наверное, в таком коллективе?

– А что, бывают другие? – усмехнулся Вишняков. – Я служу всего полгода, но иллюзий уже лишился.

– Но если бы предложили перейти куда-нибудь, где нет официального стукачка, согласился бы?

– Да брось, Антон, кто мне чего предложит? Отсюда бы не выперли – уже спасибо. Ты мне недавно про верхний предел говорил, ну, что ты выше города работать не сможешь. Вот и я свой предел понимаю, выше округа не замахиваюсь. Я же совсем обычный, никаких талантов у меня нет, связей тоже нет, поддерживать меня некому. И вырывать зубами свой кусок я не буду.

– Почему?

– Неинтересно.

– То есть амбиций совсем нет? Карьеру делать не планируешь?

– На фиг она сдалась-то? Карьера – это зависимость. Тут уступи, там прогнись, промолчи, выкрутись. Получается, не карьера помогает твоей жизни, а ты помогаешь карьере, служишь ей, становишься ее рабом. Все для нее, все ради нее. Ну и за каким оно сдалось? Не по мне это.

– Ну, не все карьеру так делают, – заметил Антон, пряча невольную улыбку. – Есть и такие, кто своим умом пробивается, способностями, талантами.