– Да брось, – махнул рукой Сергей, – техника, может, где-то там и новая, а вороватость старая осталась. Сколько бы денег МВД ни выделяло на технику, один черт почти все распилят, а на остаток закупят старье или некондицию. Каналов для прослушки всегда не хватало и хватать не будет в обозримом будущем. Я как твой голос по телефону услышал – так чуть не сдох от ужаса. Ну, приплыли, думаю, беда подступила по всем фронтам, у нашей Палны крышак снесло на почве паранойи.

Настя расхохоталась.

– Я такая, я могу. Но теперь-то отпустило?

– Насчет тебя – да, а насчет Большого огорчительно. Подсиживают его в министерстве, в любой момент уберут. Мне другой начальник МУРа не нужен. Если Большого скинут – я в тот же день рапорт на пенсию подам.

– Уверен, что с другим начальником не сработаешься?

– Ой, Аська, я их столько на своем веку перевидал! Точно знаю, что с Большим могу работать, а с другими – увольте.

Все правильно. Кому нужен Зарубин? Не та фигура, мелковат. Если работают по Косте, то только министерские. Те, которые подчиняются лично министру и его замам. Хотят столкнуть генерала Большакова лоб в лоб с кем-то из руководства, чтобы пух и перья полетели. И разом избавиться от обоих. Но вид делают, что разрабатывают Сережку Зарубина. Серега – уровень более низкий, по нему должны работать сотрудники УСБ не выше московских. Замысел прост: сработать топорно, грубо, примитивно. Засветиться в полный рост. Так засветиться, что не заметить нельзя. Зарубин пойдет к Большакову выяснять, с какой такой радости на него спустили цепных псов. Костя пойдет в отказ, потому как ни сном ни духом. Он и в самом деле может не знать, его в известность и не собирались ставить, но Сережа не поверит. Разойдутся взаимно недовольные друг другом, разобиженные недоверием. Вот и первая кошка между ними пробежит. УСБ начальнику уголовного розыска не подчиняется, но Константину Георгиевичу наверняка сильно не понравится, что вышестоящий генерал, начальник ГУВД, протягивает потные ручонки к подчиненным Большакова в обход их руководства. Тут и вторая кошка пробежит. Кому-то не нравится, что генерал Большаков чрезмерно доверяет заместителю начальника убойного отдела и хочет сделать его начальником, благо место пока свободно. После такой склоки генерал призадумается, а так ли нужен ему Зарубин на этой должности. Начальник ГУВД, точно зная, что подотчетное городу звено УСБ не получало команды разрабатывать полковника Зарубина, начнет выяснять на уровне министерства, что происходит и кто это без спросу полез в огород генерала Большакова в нарушение всех правил. А там уж, у министерских, наверняка домашняя заготовка припасена, как довести Костю до скандала с тем чиновником, с каким его хотят поссорить. Третья кошка сидит в засаде и ждет своего часа.

Возможно, комбинация другая, их в арсенале гестаповцев много. Очень может быть, что и замысел другой. Например, хотят вбить клин между Большаковым и начальником УСБ городского уровня. Или между Большаковым и начальником ГУВД Москвы. Или еще что-то. Бедный майор Паюшин, тебя, скорее всего, сделают козлом отпущения. Тот, кто поручил тебе задание, наверняка понимал, что будет дальше. Твое место тоже кому-то понадобилось. Или не место, а твои покровители, ведь кто-то же тебя рекомендовал, ручался за тебя или, может, просил. Просто так, с улицы в верхний эшелон не попадают. Теперь дадут понять, что ты, конечно, накосячил, но тебя, от щедрот душевных, простят, зато тот, кто за тобой стоит, будет «должен». И никто никогда не признает, что этот косяк стоял в плане как необходимый элемент.

Господи, как это противно! И как муторно! Как скучно! Служба собственной безопасности когда-то создавалась с вполне благородной целью: выявлять и пресекать должностные преступления в среде сотрудников милиции. И во что она превратилась? Впрочем, милиция тоже на месте не стояла, превратившись сперва в полицию, а теперь вообще непонятно во что…

– Хорошо, что я вовремя ушла, – сказала Настя. – Мне такие игрища уже не по плечу.

– Да ничего хорошего, – проворчал Зарубин. – Была б ты на службе – я бы тебе приказывал и требовал выполнения. А так – приходится в ногах валяться. Будем считать, что с плохими новостями мы отстрелялись на сегодня. Давай теперь о приятном.

«О приятном» означало «о профессоре Стекловой и ее соратниках». Во всех текстах, которые Насте удалось за сегодняшний день найти и прочитать, не содержалось ни малейшего намека на правовой экстремизм. Ни слова о несправедливости наказания, о недобросовестности следствия и суда, о возмездии или о потребности пострадавших и их семей в удовлетворении чувства отмщенности. В общем, ничего такого, что хотя бы отдаленно могло напоминать мотивацию загадочного Ученика.

– У нас еще кое-что есть, – сказал Сергей. – Посмотришь?

– Сереж, давай не будем нарываться, ладно? За этим делом и так уже сто пар глаз следят. С меня взятки гладки, я – никто, слава Богу, а вот тебе мало не покажется.

– Не-не, Пална, все в рамочках твоей же версии о том, что меня интересуют обстоятельства внезапной смерти Стекловой.

Настя покачала головой.

– Для нашей утренней встречи сгодится, а вот для более глубокого изучения ее трудов уже не прокатит. Дама в столь преклонных годах… К тому же в тот день, по показаниям Очеретина, чувствовала себя плохо, почти не вставала. Какой дурак поверит, что ты увидел в ее смерти что-то подозрительное? Тем более домашние смерти, как правило, вскрывают. Было бы что-нибудь – на вскрытии увидели бы.

– Ой, я тебя умоляю! – Сергей картинно закатил глаза. – Ты забыла, что нынче в профессиональную деятельность пришло поколение двоечников? Никто нигде, ни в одной сфере, не делает так, как положено, даже не мечтай. Меня, динозавра сыскного дела, и то уже перевоспитали, заставили выучить новые правила и играть по ним. У меня есть флешка с материалами, там и то, что опубликовано, и научные отчеты, и доклады на конференциях, аналитические справки, наброски, опросники, анкеты, ну, всякая такая ученая муть. Клянусь, Пална, это последнее, о чем я тебя прошу. Я сам глянул, попытался вникнуть и понял, что ты быстрее в сто раз разберешься, ты ж все-таки кандидат наук.

– Хорошо, – кивнула Настя и улыбнулась.

Она вдруг почувствовала огромное облегчение. Ей ведь так хотелось ответить согласием в первый же момент, едва Зарубин произнес слова «кое-что есть»! Она наслаждалась, выискивая и читая публикации Стекловой и ее соавторов в Интернете, анализируя фразы, мысли, логику, манеру подачи, даже частоту употребления отдельных слов и терминов, а также любые признаки, свидетельствующие об эмоциональной окраске текстов. Это была именно та работа, по которой Настя Каменская скучала. Да что там скучала – тосковала! Тихонько сидеть в уголке, молчать, ковыряться в информации, обдумывать ее… Что может быть лучше? За годы службы выбирать не приходилось, и ей оставалось только радоваться, если выпадало дело, в котором ей поручали именно такое задание, и считать это неожиданной удачей, незаслуженным везеньем. Стоило Сереже Зарубину заговорить о том, что есть еще какие-то материалы, Настя поняла, что ужасно хочет в них покопаться. Но… Неужели Серега, с его-то опытом, не чует опасности? Да, сегодня ей удалось выкрутиться в разговоре с Паюшиным, и вроде бы вполне успешно. Но что будет дальше?