— Баронесса, ваши томные вздохи я услышал даже с другого края лужайки! — вклинился в женское щебетание мужской голос.

Красивый. Волнующий. Мне даже показалось, что с цветков нападали мурашки и поползли по коже. Но странное дело, платье осталось идеальным, а мурашек я все же ощущала. Пожалуй, столь противоречивые ощущения испытывала впервые. Надо бы все-таки взглянуть на этого Демиана. Иначе, лопну от любопытства.

— Герцог, я вас поймала! — воскликнула какая-то дама. — Теперь жмуритесь вы! Позвольте вам завязать глаза!

— Демиан жмурится!

— Ах, да! Демиан… Демиан…

Стало еще интереснее. Почему поймали какого-то герцога, а жмуриться должен Демиан? Вот я, например, очень любила играть в жмурки и знала все правила на зубок: кого поймали, тот и жмурится! А то ишь чего удумали! Если он герцог, то ему, значит, можно не водить? Даже губу искусала, так хотелось взглянуть на негодяя-герцога.

И я… Я решила обойти куст. Но так как впереди начинались заросли шиповника, а пространство в моем укрытии не позволяло развернуться так, чтобы не повредить ветками платье, пришлось осторожно пятиться назад. И я шагала и шагала, пока во что-то не уперлась. А точнее — в кого-то!

Первым желанием было ввинтиться обратно в пышный куст, но меня уже крепко держали. И руки на моем платье были мужские, красивые и вовсе не отцовские. А потом тот самый голос, от которого мурашки (ну те самые, которые ползают, а одежду не пачкают), произнес:

— Дамы, я кого-то поймал…

Поймал он, как же! Это я в него, как муха в кухаркино варенье, влипла!

Кстати в кого? Я задрала голову и впилась в незнакомца взглядом. Знаю, леди не должна так пристально рассматривать мужчину. Это неприлично, и вообще леди Грейс сейчас удар бы хватил от стыда за свою воспитанницу, но уж очень мне нравилось то, что я вижу. Не знаю, Демиан ли это был, или тот самый не знающий правил герцог, но сейчас глаза джентльмена скрывала изящно повязанная кружевная косынка. На фоне черных волос незнакомца, собранных в небрежный низкий хвост, она казалась ослепительно белой, такой же, как и его рубашка под темно-синим с изящной серебряной вышивкой камзолом. Кожа смуглая, нос с едва заметной горбинкой, а губы такие яркие, словно мужчина только что воровал малину из небольшого садика, который при конюшне держала жена нашего грума. И аромат от него исходил замечательный, едва уловимый, свежий, так пахнет вереск у лесного ручья, нагретый полуденным солнцем.

— Ну, шалуньи, признавайтесь, кого из вас я поймал? — весело спросил то ли Демиан, то ли герцог.

А дамы притихли, только сейчас я смогла оторвать от его лица взгляд и посмотреть на его партнерш по игре. Наверное, жмурящемуся не понравилась тишина, и он сорвал повязку. О-о-о! Что это были за глаза! Удивительные. Магические. Зеленые, как первая весенняя трава.

— Хмм… Кто же ты, прелестное создание? — удивленно воскликнул он. А, нет! Хорошо видел, иначе бы нипочем не разглядел какая я хорошенькая.

Болтаться между землей и небом было неудобно, а незнакомец не спешил отпускать меня. Примерно так же я совсем недавно держала куклу, которую мне подарили на день рождения. Но то же кукла, а не живая девочка. Глупое вообще-то положение. Точнее, положение неудобное, а ситуация глупая. Леди Грейс точно лежала бы сейчас в обмороке изящно и безукоризненно неподвижно. Я же решила представиться, прежде чем донимать человека просьбами.

— Лисси Боун, — пришлось ответить мне. И раз формальность была соблюдена, то попросить все же решилась: — А вы не могли бы спустить меня на дорожку?

— Оу, — смутился мужчина и аккуратно поставил меня рядом с собой. — Простите, леди, я не представился. Демиан Рорк. — Он кивнул, очень элегантно, с достоинством.

«Ах, вот оно что! Значит, жмурился все-таки Демиан!» — вознегодовала на вопиющее нарушение правил я. Хотелось топнуть ногой и окончательно рассердиться, но не вышло, потому что мой новый знакомый добавил:

— Герцог Роркский к вашим услугам.

Значит, герцог вовсе не нарушал правил и играл честно! Стало легче, почему-то для меня было очень важно, чтобы этот красивый джентльмен оказался человеком чести и умел держать свое слово. А тот факт, что Демиан и герцог вместе составляют одно целое, несомненно, обрадовал.

И пока в моей голове вертелись все эти весьма важные мысли, мой знакомый джентльмен вдруг произнес:

— По поводу нашего недавнего спора о красоте. Надеюсь, вы со мной согласитесь, леди, что, несомненно, этот ребенок заслуживает высшей награды, а именно цветка и моего поцелуя!

Что? Поцелуя? Фе-е-е-е… Не думает же он… Или думает?

Герцог думал. Он наклонился и прикоснулся сухими губами к моей щеке, издав при этом ужасный звук чем-то напоминающий то ли «чмок», то ли «чавк». Я мужественно зажмурилась и изо всех сил старалась не скривиться от омерзения. Хвала богам, все это закончилось мгновенно. Демиан извлек из петлицы очаровательную розовую маргаритку и, опустившись на одно колено, протянул ее мне.

— Прекрасный цветок для самой прекрасной девушки Ландоры! — торжественно произнес он.

Дамы, разумеется, защебетали, захлопали в ладоши, но я-то видела их фальшивые улыбки, видела, как кривятся их лица, когда герцог смотрит в другую сторону. Особенно у одной — рыжей, с криво прилепленной бородавкой над верхней губой. Она что, совсем глупенькая? Все знают, что бородавки — это позорно и некрасиво. У Ганса из деревни были такие же на руках, потому что он трогал ими жабу. Потом местная целительница долго сводила уродливые наросты каким-то отваром. А эта леди сама, по доброй воле ее прицепила, да еще и рассердилась, что Демиан не ее красавицей назвал. Ну, точно, глупышка и есть!