— Нет, я его очень боюсь. Ты не представляешь, что чувствуешь, когда рядом с ним находишься. Это хищник. Самый настоящий.

— Ну, почему же. Я тоже прониклась. Только, если бы ты была, ну как это сказать…

— Ой, не начинай. Эти твои женские штучки.

— Ну, Вероника. Я не знаю, как я буду жить здесь без тебя, — Олька потянулась меня обнимать, и мы обе расплакались.

Плакать нам помешал звук сообщения, которое пришло на мой телефон. Я на заблокированном экране увидела иконку, которая обозначала, что пришла смс. Номер незнакомый. В животе что-то подозрительно перевернулось, и я разблокировала экран.

«Распаковывай назад чемодан, наша встреча не за горами» — глаза пробежались по тексту.

Ну, всё, приехали. Точнее, даже не уехали. Олька уже читала сообщение из-за моей спины.

— Распаковывай, — радостно защебетала она.

— Это что, ты мой номер сообщила?

— А ты думаешь, твой телефон трудно узнать? У Воронова спросил и всё. Ну, конечно я ничего не сообщала. Но я рада, что ты остаёшься.

— Вот ещё. Сменю симку и уеду.

Пришла новая смс.

Олька хмыкнула:

— Моя интуиция меня не подводит. Правда я не чувствую такой опасности от него в отличие от тебя.

«Я знаю больше, чем ты думаешь» — гласил текст и улыбающийся смайл.

— Я думаю, что он знает всё, — усмехнулась подруга.

Я стала складывать документы в сумочку.

«Ну, что молчишь?» — новое сообщение с подмигивающим файлом.

— Ему что, в воскресение нечем заняться? — непонятно у кого спросила я.

— Отдыхает мужик. Тебя вспоминает. И знаешь, есть что вспоминать, — Олька конечно подбадривала меня, как может, по-своему.

— Всё, радуйся. Я никуда не еду. Час расплаты настал, — я присела на диван.

— Чего это ты? — испугалась Олька.

— Читай.

— Родители: Сперанский Вячеслав Алексеевич — водитель-дальнобойщик, Сперанская Светлана Николаевна — воспитатель детского сада. Дочь Вероника Вячеславовна Сперанская родилась в городе…

— Он всё про меня знает.

— Ну, и хорошо. Значит, видит, что ты девушка из приличной семьи.

— Из простой семьи, а, значит, со мной можно делать, всё, что захочешь.

— Да ладно. Константин мне показался неглупым мужиком. Уважает профессионалов. И тендер мы выиграли. Он, наверное, учредитель нашего бюро.

— Наверное.

Тут в дверь позвонили. Я непроизвольно нервно дёрнулась. Но это пришла Виктория, потому что сегодня мы втроём должны были идти в театр современного искусства.

— Девочки, я с вами не пойду. Приму лучше ванну.

Олька обняла меня и поцеловала:

— Знаешь, а мне кажется, что всё будет хорошо.

Я только вздохнула. Олька быстро накрасила ресницы, нацепила босоножки, и мои подруги быстро ретировались из дома, как будто я им запрещу идти гулять.

Выйдя из ванной, прошла на кухню, налила стакан воды и услышала подряд два пришедших сообщения. Напряжение снова окутало мой мозг и мою сущность.

Я серьёзно ошиблась. Сообщений пришло не два. Семь и куча смайликов. Смеющихся, плачущих от смеха, валяющихся и вращающихся самым наглым образом.

«Надеюсь, вещи уже разложены аккуратно по полочкам».

«Долго ещё? Молчать долго будешь?».

«Не веришь в серьёзность моих намерений?».

«Хорошая выдержка. Два часа четырнадцать минут».

«Хорошо. Я тоже к тебе открыт. Перенесённые у козочки в детстве болезни: ветрянка. Однако. С кровью всё в порядке. А почему моя щека тогда зудит? Я так переживал, что это твой яд».

«А вот ещё. Это очень интересно. Ведомости школьные. Пятёрочки одни. Да смотри ты, каждый год отличница. А что это за выговор? Как это тебя на работу взяли? Надо срочно службу безопасности проверить. Устроить пожар в школе. Карл, в школе!!!».

«Я так понимаю, ты сегодня не в настроении. Зато у тебя есть время обдумать своё поведение. До скорой встречи».

Я, прижавшись спиной к стене, опустилась на корточки и горько зарыдала. Но почему я не переоделась, когда пошла в кафе? Как так нелепо всё вышло? Вот уж, правда, встречают по одёжке. В жизни важна любая деталь. У меня были такие возможности здесь, в Москве.

Наревевшись вдоволь, я пошла спать. Долго ворочалась, смотрела на звёзды и много думала. Усмехнулась, он ведь так и написал. Чтобы я думала. Ладно, разложим по полочкам. Легко сказать, разложим, когда от одной мысли о нём трясёт.