Обоих слуг и Дженсена как будто кто-то ужалил, набравшись мужества, они набросились на дверь.

– Стоп! – сказал Дженсен. – Ну, вы совсем голову потеряли. В общем, так, хозяин стоит здесь и светит фонарем, один из вас ломает дверь, никто не входит внутрь, все ждут, пока то само вылезет.

Все закивали головами в знак согласия, самый молодой вышел вперед, занес свой лом над головой и нанес сокрушительный удар по двери. Результат оказался совсем не таким, какой они ожидали. Не было треснувшего дерева, разбитого и разваливающегося от удара, – раздался только глухой звук, как будто удар нанесли по каменной стене. Парень, невольно вскрикнув, выронил лом и начал тереть свой локоть. На какой-то момент его крик отвлек их внимание, а вслед за этим Андерсон снова посмотрел на дверь. Двери не было; перед ними была ровная стена, такая же, как и все стены в коридоре гостиницы, правда на ней осталась глубокая выбоина, которую оставил лом. Номер 13 исчез, как будто его там никогда и не было.

На какое-то мгновение они замерли, словно оцепенев, и смотрели, не отрывая глаз на глухую стену. Внизу, во дворе, проснулся первый петух, и уже было слышно его громкий крик. Андерсон посмотрел в том направлении, откуда доносился крик петуха, через окно, которое находилось в конце длинного коридора, и увидел, как на восточном участке неба забрезжил рассвет.

– Наверно, – произнес хозяин гостиницы, в некоторой нерешительности, – господа захотят сменить комнаты на эту ночь – как насчет двуспального номера?

Ни Дженсен, ни Андерсон ничего не имели против этого предложения. После того, что они пережили, им совсем не хотелось расставаться. Они посчитали будет правильно, если каждый из них зайдет в свою комнату и заберет оттуда вещи, которые ему могут понадобиться ночью, а другой будет сопровождать со свечой в руке. И они успели заметить, что как комната № 12, так и комната № 14 имеют по три окна.

На следующее утро вся компания собралась в номере № 12. Хозяин гостиницы, очень хотел обойтись без посторонней помощи, но также было необходимо, чтобы та мистика, которая окутала эту часть дома, был развеяна окончательно. Так что пришлось ему снаряжать двух слуг на плотницкие работы. Мебель вынесли прочь, и, ценой несчетного числа поломанных планок удалось вскрыть тот участок пола, который находился рядом с комнатой № 14.

Вероятно, вы думаете, что они нашли там скелет Магистра Николаса Франкена, того, о котором я рассказывал раньше. Ничего подобного не случилось. Единственное, что удалось найти между балками, поддерживающими пол, так это небольшую медную коробочку. В ней находился аккуратно сложенный пергамент, на котором было написано около двадцати строчек. Оба, как Андерсон, так и Дженсен (который, вдобавок ко всему, оказался и палеографом [94] ) очень заинтересовались своей находкой, ведь она обещала дать ключ к тем паранормальным явлениям, которые здесь происходили.

У меня есть копия работы по астрологии, которую я никогда не читал. В ней, как фронтиспис, используется деревянная гравюра Ханса Зебальда Бехама [95] на которой изображено несколько мудрецов, сидящих вокруг круглого стола. Эта деталь, вероятно, даст возможность экспертам установить автора этой книги. Я не могу разобрать, что у неё за название, и к тому же, в настоящий момент прочесть то, что там написано, не представляется возможным. На форзаце её что-то написано от руки. В течение всего того времени, что эта книга находится у меня я не могу понять в каком направлении нужно читать эту надпись, справа налево или слева направо, еще сложнее понять на каком языке она написана. Ничем не отличалось затянувшееся изучение Андерсона и Дженсена того документа, который они обнаружили в медной коробке.

После двух дней бдения над пергаментом, Дженсен, который был из них самым эрудированным, робко высказал предположение, что язык, на котором это клочок был написан, является либо латынью, либо древним датским языком.

У Андерсона не было каких-либо предположений, только он очень хотел отдать эту коробку и манускрипт Историческому Обществу города Виборг, чтобы они их оставили у себя в музее.

Несколько месяцев спустя, когда мы с ним гуляли в лесу, возле Упсалы, [96] мы зашли в городскую библиотеку, в которой я про это и узнал. Я не мог удержаться от смеха, читая контракт, согласно которому Даниель Сальфениус (позднее профессор иврита в Кеннинсберге) продал душу Сатане. Но, Андерсона эта история особенно не развеселила.

– Безумный юнец! – сказал он о Сальфениусе, который подписал контракт с Дьяволом, будучи еще студентом, – он видимо даже не подозревал, в какой компании он окажется?

И когда я высказал по этому поводу свои соображения, обычные в подобной ситуации, он мне ничего не ответил, а лишь только пробурчал что-то невнятное. После обеда он рассказал мне всю эту историю, которую вы сейчас читаете, но отказался делать какие-либо выводы из этого или соглашаться с теми, которые я привел ему.

Каким образом эти материалы, на основе которых я сумел составить связанный рассказ, попали в мои руки, – есть последнее, что я хотел бы сообщить моему читателю. Но, я считаю это необходимым, вначале моего повествования сделать небольшое вступление, и рассказать о том, в каком состоянии они перешли в мое владение.

Какая-то часть из них состояла из рассказов из книг о путешествиях. В сороковые и пятидесятые годы томик таких рассказов можно было увидеть в каждом доме. «Дневник пребывания в Ютландии и на Датских островах» Хораса Мэрриэта [97] , – является прекрасным образцом изданий того сорта, о котором я говорю. В таких книгах обычно рассказывается о каком-нибудь неизвестном уголке на континенте. В них присутствуют иллюстрации из гравюр на дереве или стальных пластинках. В такой литературе подробно описываются гостиничные номера и средства коммуникации, подобную информацию вы сейчас можете без труда найти в любом хорошо составленном путеводителе. В них всегда приводится огромное количество различного рода бесед с образованными иностранцами, разудалыми хозяевами гостиниц, и словоохотливыми крестьянами. Одним словом, в них слишком много лишней болтовни.