Шрифт:
– Постарайтесь отдохнуть, - проговорил доктор, снова подходя к кровати.
– Пожалуйста, постарайтесь.
Лицо женщины было совсем бледным; голубоватосерые тени лежали по окоему ноздрей и рта. Несколько ниспадавших влажных прядей приклеились к коже лба.
– Когда она умерла... Я была снова в положении, когда это произошло, доктор. Я была на четвертом месяце. Я больше не хочу!
– кричала я после похорон. Хватит с меня! Сколько можно хоронить детей!.. А мой муж... он разгуливал среди гостей с кружкой пива в руке... он вдруг обернулся ко мне и сказал: "У меня есть новость для тебя, Клара. Хорошая новость". Вы можете представить себе это, доктор? Мы только что схоронили нашего третьего ребенка, а он стоит с кружкою пива в руке и говорит мне, что у него есть хорошая новость. "Сегодня я получил назначение в Браунау,-сказал он, поэтому ты уже можешь начинать укладывать вещи. Это еще один шанс для тебя, Клара. Новое место. И новый доктор.."
– Прошу вас, не надо больше разговаривать.
– Но ведь вы новый доктор, правда ведь?
– Да.
– И мы именно в Браунау?
– Да, конечно.
– Мне страшно, доктор.
– Постарайтесь отогнать страх.
– Какие же шансы теперь могут быть у четвертого?!
– Вы не должны так думать.
– И я ничем не могу помочь... Я уверена, это что-то наследственное, что заставляет моих детей так вот умирать. Что-то должно быть.
– Что за бред!
– Знаете, доктор, что сказал мой муж, когда родился Отто? Он вошел в комнату и, заглянув в колыбель, сказал: "Почему же все мои дети непременно должны быть такими мелкими и хилыми?"
– Я уверен, он не говорил этого.
– Он сунул свою голову прямо в колыбель к Отто, как если бы выискивал мельчайших насекомых, и сказал: "Все же мне любопытно: отчего же не выходят экземпляры получше? Вот что любопытно". А через три дня после этого Отто умер. Мы быстро окрестили его, на третий день, а в тот же вечер он умер. И потом умер Густав. И потом - Ида. Все они умерли, доктор... И вдруг весь дом стал пустым...
– Сейчас не следует думать об этом.
– И этот... тоже очень мал?
– Он нормальный ребенок.
– Но мал?
– Может быть, он немного и мал, но малорослые чаще всего значительно выносливее крупных. Только подумайте, фрау Гитлер, через год, в это же время, он уже почти научится ходить. Разве не счастье об этом думать!
Она ничего не ответила на это.
– А через два года он, вероятно, будет лопотать не переставая и сведет вас с ума своей болтовней. Вы уже подобрали ему имя?
– Имя?
– Да, имя.
– Не знаю, право... Не уверена. Помнится, муж сказал, что, если родится мальчик, назовем его Адольфус.
– Значит, Адольф.
– Да. Моему мужу нравится это имя, потому что оно сходно с Алоизом. Моего мужа зовут Алоиз.
– Замечательно.
– О нет!..
– воскликнула женщина, вдруг оторвав голову от подушки. Все тот же вопрос!. . Они так же меня спросили, когда родился Отто. Это значит, он умрет. Надо скорее окрестить его!
– Но-но, - сказал доктор, мягко поддерживая ее за плечи.
– Вы не правы. Клянусь вам, вы не правы. Я всего лишь любопытный старик, вот и все. Я люблю поговорить об именах. Я думаю, Адольфус - особенно славное имя. Оно одно из самых моих любимых. Поглядите-ка, а вот и он!
Держа ребенка над своей внушительной грудью, жена хозяина гостиницы плывущей походкой приблизилась к кровати.
– Вот он, вот он, маленький красавчик!
– вся сияя, восклицала она. Хотите подержать его, дорогая? Или положить его рядом с вами?
– Он хорошо спеленут?
– спросил доктор.
– Здесь очень прохладно.
– Конечно же, хорошо.
Ребенок был туго свит белой шерстяной шалью, и только выглядывала крошечная розовая головка. Жена хозяина гостиницы опустила младенца на кровать рядом с матерью.
– Вот и он, - сказала она.
– Теперь вы можете лежать и глядеть на него сколько душе угодно.
– Думаю, вы будете довольны им, - сказал с улыбкою доктор.
– Он прелестная крошка.
– У него самые миленькие на свете ручки!-воскликнула жена хозяина гостиницы.
– Такие длинные изящные пальчики!
Но мать и не шелохнулась, она даже не повернула головы, чтобы взглянуть.
– Ну что же вы!
– воскликнула жена хозяина гостиницы.
– Он не укусит вас!
– Мне страшно взглянуть. Я не в силах поверить, что у меня еще один ребенок и с ним все хорошо.
– Не глупите!
Мать медленно повернула голову и взглянула на маленькое, неправдоподобно спокойное личико, покоящееся рядом с ней на подушке.
– Это мой ребенок?
– Ну конечно же!
– О!.. О... Но как он прекрасен!
Доктор отвернулся и, подойдя к столу, принялся укладывать свои вещи в портфель. Мать лежала, глядя во все глаза на ребенка, и улыбалась, и дотрагивалась до него, и приглушенно ахала от удовольствия. "Здравствуй, Адольфус, - шептала она,-здравствуй, мой маленький Адольф..."