“Боже, как же я скучала!” Проносится в голове.

И все? Так быстро сдалась? Стоит ему только подойти и ты готова сидеть перед хозяином на задних лапах? Забудешь все? Что он оставил тебя, променял на этого Сноба? И спокойно развлекался с доступными девицами, пока ты тут корчилась от боли?

Здравый смысл возымел свое действие. Я заколотила руками по его груди, трепыхалась. Но он был сильнее меня.

— Злата. девочка моя, — шептал он в ухо, целуя в висок.

— Отпусти меня!

— Ни за что! — он крепче сжимает талию. — Больше никогда не отпущу.

— Ты! Как ты смеешь?! Явился сюда, хватаешь меня. Наш контракт кончился! И у меня теперь другой! — кричала я ему в лицо, не обращая внимания на то, как чернеют его глаза.

— Ты допрыгалась, “Кошечка”!

Как мешок взвалил меня на плечо, будто я ничего не вешу, и потащил к своей машине.

— При дурок! Идиот! Отпусти меня! Сейчас же! — но ему было все равно мои протесты. Проходящие мимо люди только опускали вниз глаза, не обращая внимание на то, что среди бела дня, в центре столицы нашей Родины, буквально похищают человека.

Дима посадил меня на переднее сиденье, пристегнув ремнем безопасности. Естественно заблокировал дверь. Обошел машину, как ни в чем не бывало.

Мы просто ехали. Я молчала, думала это как-то подействует на Диму. Ага! Держи карман шире!

— Куда ты меня везешь? — скрестила руки н груди, растреливая этого невозможного тирана вхглядом.

— Домой, Злата. Мы едем домой.

— Ты не можешь знать, где я живу.

— Мы едим к нам домой.

— Нет “нашего дома”! Потому что НАС нет! Ты сам все похерил, Царев!

— Я все исправлю. Мы поговорим с тобой. Потом. А сейчас я жутко тебя хочу, — сжала колени, чувствуя то же желание.

Я поняла, что со мной никто не собирается разговаривать, просто поиметь. Не, ну он офигел?!

Дима

Нужно что-то сказать. Я бросаю взгляд на Злату, точнее на ее руки, они подрагивают, она прячет их между коленями, ерзает на кожаном сиденье. Готов волков выть. Моя девочка хочет меня, но смотрит волком. И я отлично ее понимаю. Мой косяк.

Сжимаю руль до белых костяшек, не могу совладать с желанием. Вот она сидит рядом, такая родная, но уже чужая.

— Поговорим? — мы сворачиваем в мой двор. Ее глаза испуганно мечутся.

— Дима поговорим? — я слишком взвинчен. Она нарядилась для этого Игоря. Если бы он приехал на эту встречу, их отношения могли бы перейти на новый уровень.

Обхожу машину, открываю Злате дверь. Она демонстративно не смотрит на меня, скрестила руки на груди.

— Пошли.

— Я никуда не пойду! Вези меня домой, а лучше отпусти. У тебя нет права меня задерживать, — дергаю ее на себя прижимаю телом к машине. В глазах Златы испуг, похоть, ротик приглашающе открывается, и я не могу удержаться. Впиваюсь, как оголодавший вампир, подхватываю ее под попу, сажаю на себя.

— Царев! — кричит она. — Отпусти немедленно! Ты не имеешь право! — затыкаю ей рот поцелуем. Несу мимо вахтерши, которая делает вид, что ничего особенного не происходит.

— Я ненавижу тебя, Царев! — шипит змеюка, сузив глаза. — Может поставишь? Я могу сама ходить?

— Нет, — она пытается вырваться, но я крепко держу ее за задницу. Упругую, обтянутую этой чертовой тряпкой. Соблазнительной. И не для меня. Скрипнул зубами.

Злата притихла, смирилась. На нашем этаже она виновато смотрит на соседскую дверь.

— Волнуешься о своем боссе? Думаешь сбежать? Не получится, — ставлю ее на ноги, держа за руку, открываю дверь. Толкаю внутрь. Злата замирает.

— Тут все, как ты оставила, — шепчу возле уха, прикусывая кожу. Снимаю куртку. Веду по голым рукам. Кожа покрывается мурашками. — Помнишь эту кухню? Сколько всего произошло особенно на этом кухонном островке. Слышу, как она тяжело выдыхает.

— Да, Дима. Я все помню. Не страдаю амнезией. Также я помню, как ждала тебя. Думала ты сделаешь мне предложение. Была уверена, что у нас все серьезно. Но ты так легко меня бросил, — она разворачивается, в шоколадных глазах боль.

— Я все исправлю, Злата, — беру ее руку, делаю круговые движения по ее ладони большим пальцем. Венка на шее бьется сильнее.

— Сейчас все будет по другому. Иди ко мне, — подхватываю под попу. Сажу на мраморный островок. Растегиваю дурацкое проституцкое платье. — Оно ведь не твое? Ты так не одеваешься. Ты не такая.

— Ты совсем меня не знаешь, Дима, — провожу языком, очерчивая бьющуюся венку, ее глаза закатываются.

— Ты сукин сын, Царев, — откидывает голову назад, шире разводя ноги. — Черт с тобой…