Шрифт:
Других красот не видишь ты в упор.
Я укажу тебе на кой-кого сегодня…
Коль доверять мне будешь,
Ты к вечеру про милую забудешь.
Ромео:
– Пойду с тобой, но не красавиц ради,
А ради той, что лучше всех на маскараде.
Первый акт, третья сцена.
Дом Капулетти.
Леди Капулетти:
– Кормилица, где моя дочь? Зови её сюда.
Кормилица:
– Клянусь моей невинностью в двенадцать лет, что я звала её! Ягнёнок, маленькая птичка? Не дай Господь! Ну где же ты, Джульетта?
Джульетта:
– Как, сейчас? Ну, кто меня зовёт?
Кормилица:
– Твоя мать.
Джульетта:
– Мадам, я здесь, что вы желаете?
Леди Капулетти:
– Кормилица, оставь нас ненадолго – нам нужно посекретничать. Кормилица, вернись! Я вспомнила, что ты должна присутствовать при этом разговоре. Ты знаешь, что дочь моя уж взрослая совсем!
Кормилица:
– Ей-богу! Её года я могу сосчитать до часочка.
Леди Капулетти:
– Ей ещё нет четырнадцати лет.
Кормилица:
– Я клянусь моими четырнадцатью зубами (хотя, по правде говоря, их всего лишь четыре), что ей ещё нет четырнадцати. Сколько осталось до Петрова дня?
Леди Капулетти:
– Две недели с лишним.
Кормилица:
– С лишним или без лишнего – не об этом спор, а четырнадцать ей стукнет точь-в-точь на Петров день. Сюзанна5 и она – упокой все христианские души Господь – Были ровесницами. Но Сюзанна уже на небесах. Видно, она была слишком хороша для меня и Господь её прибрал. Но, как я уже сказала, в ночь на Петров день ей и исполнится четырнадцать? И она выйдет замуж? Всё это я помню очень хорошо! Одиннадцать годков уже прошло с того землетрясения, Она тогда была ещё младенцем. Нет, никогда мне это не забыть – тот день! Из всех, что я на свете прожила, тот самый памятный! Натёрла я себе соски полынью горькой. Сидела я при этом на солнышке, под каменной стеной голубятни. Мой господин и вы в то время были в Мантуе – Вот память-то моя крепка! Так вот, она схватилась за сосок, почувствовала горечь – Глупышка расплакалась и оттолкнула грудь. Тут голубятня затряслась, и, я полагаю, не нужно объяснять. Как быстро я оттуда бежала. На тот момент она уже сама стоять могла. Нет, вот те крест – Ведь бегала уже! За пару дней до этого она упала и ударилась коленкой. Тогда мой муж – упокой его душу Господь, – Он был всегда навеселе. Поднял ребёнка на руки и говорит: «Кто же это выставляет коленки вперёд? Когда немного поумнеешь, научишься ты ножки раздвигать6! Научишься, Джульетта?» И малышка – я вам клянусь – тут же перестала плакать и сказала: «Да!» Ну, вы поняли, о чём он шутит? Я проживу тысячу лет, но не забуду, как он спросил: «Научишься ты ножки раздвигать, Джульетта?» И она отвечает: «Да!»
Леди Капулетти:
– Достаточно об этом, я умоляю: успокойся.
Кормилица:
– Да, мадам. Но смех-то так и разбирает!
Вы подумайте: малютка перестала плакать, и говорит «Да!». Коленка, я клянусь, была с огромной шишкой. Удар был жуткий, и плакала так сильно, и муж промолвил: «Кто же это выставляет коленки? Когда немного поумнеешь, научишься их раздвигать! Научишься, Джульетта?» И она тут же успокоилась и сказала: «Да!»
Джульетта:
– И ты угомонись, прошу тебя! Я говорю тебе!
Кормилица:
– Всё, я уже молчу, молчу. Бог отметил тебя своей милостью. Ты была самым чудным ребёнком из всех, за кем я ухаживала. Теперь хочу лишь одного: дожить бы до твоей мне свадьбы.
Леди Капулетти:
– Свадьба! Как раз о ней я и пришла поговорить. Скажи мне, дочь Джульетта: как ты бы к свадьбе отнеслась?
Джульетта:
– Об этой чести я не помышляла.
Кормилица:
– Об этой чести? Господи! Когда б не я была твоей кормилицей, сказала б я, что ум ты с молоком всосала!
Леди Капулетти:
– Ну так поразмышляй об этом! Меньших лет, чем ты, становятся в Вероне матерями.
А по моим подсчётам, я стала твоей матерью моложе твоих лет. А это значит, ты вполне уже поспела. И вот ведь совпаденье: Прекраснейший Парис искал твоей любви.
Кормилица:
– Ну, юная леди, это мужчина! Один мужчина на весь мир! Ну просто изваяние!
Леди Капулетти:
– Веронским тёплым летом краше, уверяю, ты цветка не сыщешь!
Кормилица:
– Да, он цветок по правде! Я поклянусь, что он вообще цветок!
Леди Капулетти:
– Что скажешь ты? Такого джентльмена ты способна полюбить?
Его ты вечером на празднике найдёшь,
И на лице его, как в книге, ты прочтёшь
Изысканным пером начертанный сюжет
Восторга тайного среди изящных черт.
А если что-то будет скрыто или тайно,
Ищи всему в глазах истолкование.
Прочти же эту книгу о любви,
Он одинок – скорей его бери!
Он всем хорош, но, чтобы лучше быть,
В изысканный футляр его бы хорошо вложить!
Не нужно рыбу в море украшать —
Нам в глубине её не увидать!
Но книга, как и человек,
Нуждается в изящных украшениях.
И в книге тем история ценна,
Чем больше золотом украшена она.
Итак, займёшься ли ты им,
Пока он ненароком не уплыл к другим?
По знатности ему ты можешь равной стать,
Взять всё его и своего не потерять!
Кормилица:
– Не потеряет! От мужчин женщины только приобретают, особенно в талии!
Леди Капулетти: