– Что ты здесь делаешь? – Тихо спросил он.

– Ожидала увидеть пелену на твоих глазах, - взамен ожидаемого ответа, сказала она и подняла голову. – Но ты вменяем.

– И по-прежнему с синими глазами.

– Почему?

– Что «почему»?

– Почему ты так поступаешь с нами?

– Как именно, Кристина?

Мама вздрогнула от того, как он произнес ее имя. Никто никогда (из близких, родных и друзей) не называет ее полным именем. Всегда сокращенно – Тина. Если он использовал полную форму имени, это значит, что намеренно хотел показать насколько чужими они стали. Кажется, мама подумала тоже самое.

– Ты ведь следишь за нами через Барсика. Я это чувствую.

Он промолчал в ответ.

Она медленно вынула что-то из сумки. Я пригляделась и узнала кожаный чехол. Она принесла ему его фотоаппарат. Любимый, счастливый фотоаппарат, который сама же когда-то и подарила. Что она хотела ему этим сказать? Наверное, там на пленке какие-то особенные фотографии. При всем моем любопытстве, есть вещи, которые считаются святыми. Именно таким был папин фотоаппарат. Мама всем запрещала его трогать. Но она всегда возила его с собой. А теперь принесла ему. Интересно, они впервые встречаются? Или она только во снах безуспешно за ним гоняется?

– Зачем ты принесла его?

Он даже не сделал попытки взять аппарат у мамы.

– Он твой, - она вновь протянула ему камеру. – Возьми.

Папа молчал. Мама опустила взгляд на предмет в своей протянутой руке. О чем она думала? Чего ожидала от этой встречи?

– Возьми его.

– Он больше не принадлежит мне. Не этому мне. А тот – из прошлого – его больше нет.

– Но твои глаза все еще синие.

Слабый протест.

– Я – другой, - с нажимом произнес отец. – Уходи.

Мама не шелохнулась.

– Я ведь просил тебя, - папа перешел на быстрый шепот. – Сколько раз, сколько ночей, я умолял тебя, - в порыве он сжал ее плечи и встряхнул. – Не гонись за мной! Живи дальше. Забудь о том, что было. Представь, что я мертв.

– Я… - Ее голос дрогнул. – Я не могу.

Мама плакала. Очень тихо. Очень безнадежно.

Он отпустил ее так же быстро, как и схватил. Ее голова была низко опущена, она не могла видеть его взгляда. А мы с Барсиком могли. Это был взгляд полный боли и чего-то еще… Во всяком случае, такой взгляд совершенно противоречил тому, что он говорил.

Вдруг фотоаппарат выпал из ее руки и громко шлепнулся между ними. Никто не пытался его поймать. Вот черт. Жалко все-таки. Техника высококачественная, чувствительная.

Мама обхватила себя руками, так и не поднимая головы.

– Вернись, - шепотом попросила она.

– Я не могу, - он ответил честно, закрыв глаза. – Не могу.

Не понимаю. Она стояла с опущенной головой. Ну почему, почему бы не поднять голову и не посмотреть на него?! А ведь даже в его голосе слышалась боль! Он не хотел быть там. Я видела по его глазам как сильно ему хотелось ее обнять.

– Я говорил тебе, держись в Свете.

– Ты тоже Светлый!

– Нет. Может, глаза мои не изменили цвет. Но я – во Тьме.

Из дома за его спиной послышался детский смех. Мама дернулась и подняла наконец-то голову. Да только он успел сделать лицо каменным.

Вдруг, на крыльце появилось две девочки лет пяти и семи. Мама увидела то же, что и я. Они как две капли, были похожи на отца. На моего отца!

Я.

В.

Шоке.

Лучше не скажешь. Страшно подумать, что может чувствовать мама. Ей всегда хотелось иметь больше одного ребенка. Но кроме меня, им так никого и не удалось родить. А тут аж целых двое! Как он мог? Это не просто предательство. Да его убить мало!

– У нас гости? – Следом за смеющимися девочками, вышла молодая женщина. Она пристально посмотрела на маму и от увиденного на ее лице расползлась наглая ухмылка. – Ты не говорил, что мы ждем гостей.

– У нас нет никаких гостей, - тоном, не терпящим возражений, отчеканил отец. – Возвращайся в дом, Белла.

Белла?!

– Идемте крошки, - проворковала та, - папочка не в духе.

Папочка?!

Поражаюсь, как еще Барсик не стал видимым и не кинулся на предателя. Я бы уж точно разорвала его на мелкие кусочки.

Но мама не сделала ничего.

Я думала, увиденное убьет ее. Как минимум.

Но нет. Даже наоборот. Ее плечи неожиданно расправились, спина выпрямилась. Она гордо подняла подбородок. Остатки слез, влажные дорожки стремительно высохли. Несколько секунд мама смотрела на него. Барсик немного передвинулся. Я могла видеть ее взгляд, но совершенно не могла понять, что он значит. Точнее, не хотела верить.

Мама с ним прощалась.

Навсегда.

Затем она резко развернулась и пошла твердой, уверенной походкой. Барсик замер, когда мама проходила мимо. Но по ней видно – вряд ли она вообще различала куда шла. Все ее силы уходили на поддержание мнимого спокойствия.