– Знаешь, я всегда завидовал вам двоим, – сказал он. – Меня поражало, с какой легкостью девчонки становятся лучшими подругами. У парней все гораздо сложнее.

Я подумала о том, как странно это звучит. Мне казалось, мальчишкам намного проще завести друзей. Тем более Игрокам. Но признание Генри заставило меня проникнуться к нему еще большей симпатией. Он выглядел таким хрупким, ранимым. Прежде чем я успела выжать из него что-то еще, Генри вскочил и помчался к краю причала, где сгруппировался и бомбочкой нырнул в воду.

Теперь Генри и Квентин толкают друг друга, изображая агрессивные наскоки.

– Да, чувак, – говорит Генри, врезаясь плечом Квентину в бок. – Я позову остальных.

– Давай за мной. – Квентин показывает на одну из огромных плакучих ив, раскинувшихся вдоль забора. Мы наперегонки бросаемся туда, раздвигая поникшие ветки, как занавес из бисера.

– Опять какая-то фигня в духе «Агента 007», да? – спрашиваю я.

– Ты что, весь день не проверяла свой телефон? – удивляется Квентин.

– В общем-то, нет. – Когда мы с Адамом встречались, я обычно забывала про телефон.

– Ты должна кое-что увидеть. – Квентин лезет в карман и достает сложенный газетный листок. Хлипкий, вырванный из «Голд Кост газетт».

– Где ты взял эту хрень? – смеюсь я. Моя семья – единственная из всех, кого я знаю, кто все еще выписывает «Санди таймс», и даже это выглядит архаикой. Папа говорит, что никогда не откажется от любимой газеты.

– Просто прочти. – Он нетерпеливо складывает руки на груди.

Я пытаюсь сфокусировать взгляд в темноте, и лишь через несколько секунд буквы появляются в поле зрения. Заметка короткая, всего пара абзацев, но слова высасывают все тепло из моего тела.

Печально известный местный убийца добивается апелляции

Грэм Кэллоуэй – юноша, заключивший сделку со следствием после того, как признался в убийстве пятнадцатилетней Шайлы Арнольд, стремится оправдать себя спустя три года после ее смерти. Кэллоуэя ожидает перевод в федеральную тюрьму Нью-Йорка по достижении им восемнадцатилетнего возраста в июне этого года. Через своего адвоката он передал заявление, подтверждающее новость:

«В свете вновь открывшихся обстоятельств я, Грэм Кэллоуэй, полагаю, что меня несправедливо обвинили в убийстве Шайлы Арнольд. Я буду добиваться нового суда, чтобы доказать свою невиновность. Я стремлюсь очистить свое доброе имя. Я не убивал Шайлу Арнольд. И отзываю свое признание».

Связаться с семьей Арнольд для получения комментариев не удалось, но Управление полиции Золотого берега опубликовало собственное заявление, настаивая на первоначальных выводах следствия: «Мы рассмотрим все новые доказательства, но поддерживаем наших детективов, которые расследовали ужасную смерть мисс Арнольд. На данный момент у нас нет дополнительных комментариев».

Ошеломленная, я поднимаю глаза. Подкатывает тошнота.

– Они здесь! – раздается крик Никки. Она прорывается сквозь ивовые заросли, сопровождаемая шорохом листьев. Марла, Генри и Роберт бегут следом, наступая ей на пятки, и все заваливаются в наше укрытие. Никки бросает взгляд на газетную вырезку в моей руке. – Он ей показал.

У меня кружится голова, и я хватаюсь за ствол дерева.

– Вы все знали? – запинаясь, бормочу я.

– Я пыталась дозвониться тебя сегодня, но… – Голос Никки прерывается.

– Когда она не смогла тебя найти, мы решили, что лучше поговорить об этом при личной встрече, – тихо произносит Марла.

– Ты в порядке? – шепчет Генри. Он нежно кладет руку мне на плечо, и его пьяное дыхание обжигает мне ухо.

– Что это значит? – Мой голос звучит хрипло, и я не могу разобрать слов.

Какое-то время все молчат, и слышен лишь шум вечеринки, проходящей без нас.

– Он лжет, – наконец произносит Роберт, крепко сжимая в руке стакан. – Мы там были. И знаем, что он это сделал.

Конец ознакомительного фрагмента.