Максиму одной левой удалось сломать эти стереотипы. Поэтому слушать его было непривычно, словно он говорил на испанском или на любом другом незнакомым мне языке.

– Чем?

– Да много чем.

Озвучивать свои размышления я не решилась. Мало ли, вдруг Головин параллельно еще и учится актерскому мастерству, и сейчас просто заговаривает мне зубы.

Но если мысли мне удалось скрыть, то выражение лица он считал почти верно:

– А ты думала я такой весь богатенький индюк, что заглянуть в забегаловку для меня выше моего достоинства?

– Ну, что-то в этом роде.

Максим не сводил с меня глаз, при этом поглощая кофе. Он словно размышлял над чем-то, а потом заговорил, переведя взгляд на потоки воды, стекающие по стеклу:

– Ну, я не всегда был богатым засранцем. Было время, когда моя семья была мягко сказать далеко не самой богатой в городе.

Я с интересом вздернула брови.

– Моя мама и папа встретились, когда у мамы на руках уже были трехлетние двойняшки Ника и Лика, а у папы – шестилетняя Алиса и полуторагодовалый Артем. Так что маме было не до работы. Она полностью посвятила себя воспитанию детей, а через год после их встречи появился я. Так что в нашей семье работал только папа. Он вкалывал с утра и до утра. И то, что он сейчас является владельцем сети банков не только в нашем городе, и нескольких филиалов по стране, это полностью его заслуга. Сеть молодая, развивается быстрыми темпами, и соответственно приносит большой доход. Конечно, есть и другие отрасли, в которых отец неплохо преуспел, но это уже второстепенно. Но чтобы добиться успеха нам иногда приходилось тяжко. Пять детей в семье – особо не разгуляешься. Из детства помню, что для нас с Артем было за счастье подзаработать и купить себе по хот-догу. Так что я вполне обычный парень.

Никогда бы не подумала, что Максим из многодетной семьи. Мне всегда казалось, что он еще тот эгоист и единоличник, хотя одно другому не мешает.

А еще перед глазами всплыла картинка с сине-белым логотипом банка, самого известного в нашем городе. Недавно о нем был репортаж по телевизору, в котором ИнвестпромкомБанк признан одним из лучших банков страны. И интервью с президентом банка Владимиром Головиным. Солидный такой дядька, как и полагается собственнику. Не зажравшийся, но достаточно грозный, взгляд колючий. Одними глазами на место поставить может. И только сейчас я замечаю сходство Максима с этим мужчиной, которого видела по телевизору. И только сейчас до меня доходит, какое отношение имеет Максим к этому строгому и властному банкиру.

И снова я удивлена. Удивлена так, что не могу скрыть свои эмоции.

– Твой отец Владимир Головин? ИнвестпромкомБанк? – мой голос стал на тон выше.

– Хочешь сказать, что до этого момента не знала, кто я и кто мой отец?

Максим смотрит на меня с сарказмом. А я действительно не могла даже подумать, что Максим может быть сыном преуспевающего банкира и бизнесмена. Конечно, его шмотки, дорогой джип, самоуверенность и дерзкий взгляд говорили сами за себя, но на причастность к самой богатой семье города не было даже намека, кроме фамилии:

– Знала, что сын обеспеченных родителей, но как-то не связывала тебя с Владимиром Головиным.

– Это что-то меняет? – его глаза сощурены в ожидании ответа.

– Вообще ничего.

И это правда. Мне все равно, чей Максим сын. У меня к нему тяга явно не из-за денег.

– Ну, отлично, - расслабляется Головин.
– А ты? У тебя есть братья и сестры?

– Да, - я улыбнулась, вспомнив своего белокурого ангела, - сестра. Младшая. Хочет стать детским врачом.

Мы разговариваем с Максимом, словно старые друзья. Легко и непринужденно. Я продолжаю чувствовать его присутствие и магнетизм, но он сдерживает свои обещания, и я начинаю испытывать удовольствие от общения.

Первый голод утолен, но я все равно открываю второй пакет и жмурюсь от блаженства. Я угадала, и там действительно мои любимые пончики. Не задумываюсь, я хватаю один и тут же откусываю больше половины. На вкус выпечка очень нежная и тут же тает во рту. Правда пудры не пожалели, и часть ее оседает на моих пальцах. Я тут же принимаюсь облизывать их и понимаю, что в машине слишком тихо. Поворачиваю голову и замираю под пристальным взглядом Максима. Меня сразу же бросает то в жар, то в холод, а кожа на затылке начинает чувствительно покалывать. Ну, вот, и перехвалила парня.

– Кажется, ты обещал не смотреть на меня так, - выдыхаю, потом голос не поддается мне.

– Ты слишком эротично облизываешь пальцы. У меня крышу рвет от фантазий на тему облизывания, - смотрит прямо в глаза.

А у меня в животе закручивается тугая пружина наслаждения. Всего несколько слов, я уже судорожно сжимаю бедра.

– Это нечестно. Ты обещал, - пытаюсь воззвать к остаткам своего разума.

– Я тебя не трогаю, а смотреть больше некуда, и на разговоры запрета не было. И да, я, кажется, погорячился, когда обещал не делать то, что сейчас сделаю.

Я молчу, а Максим хватает мою руку. Ту, на которой оставалась сахарная пудра и притягивает к своему лицу. Я настолько поражена, что не оказываю сопротивления. Его горячий язык облизывает подушечку моего указательного пальца, и я вздрагиваю словно от удара током.

Максима не останавливает мой испуг. Он обхватывает мой палец губами и втягивает его в свой теплый рот. Волна наслаждения пронзает мой позвоночник и заставляет меня шумно выдохнуть. Максим тем временем отпускает мой палец и проделывает то же самое со следующим пальцем. Его прикосновения к моей коже отставляют горящие следы, и посылают импульсы по всему телу, которые в свою очередь скапливаются внизу живота приятной тяжестью. Мой мозг отключился, и я просто погрузилась в мир чувственности и наслаждения.