Поэтому сижу сейчас в зале Сеульской консерватории, с которой военные договорились о привлечении её специалистов в качестве сторонних консультантов. Подстраховались, короче, военные. И потом, тут есть рояль, без какого ничего не будет…

ЧжуВон заканчивает петь. Присутствующие в зале – аплодируют. Присоединяюсь к ним.

– Сангса Пак ЮнМи. – произносит капитан, который контролирует со стороны армии текущее действо.

– Я! – отзываюсь, поднимаясь на ноги.

– Прошу вас. – приглашает меня к микрофону капитан. – Что вы будете исполнять?

– «Мужчина в жёлтой рубашке». – отвечаю я.

– Разве это народная песня? – удивляется капитан.

– Почему нет? – тоже удивляюсь я, будучи уже у микрофонной стойки. – Она достаточно древняя, чтобы претендовать на это звание.

– «Древняя»?

– В смысле, что ей много лет и она пользуется большой популярностью в стране. Люди с удовольствием её поют.

– Но ведь её всегда поёт мужчина?

– Французы об этом не знают, господин капитан.

Один из представителей филармонии хмыкает, видимо, сочтя мои слова забавными.

– А поётся она хорошо. – добавляю я аргумент капитану.

– Но разве она присутствует в утверждённом списке народных песен? – переводит разговор в формальную плоскость капитан. – Сангса, вам выдавали этот список?

– Да, выдавали. – признаю я.

– В нём есть – «Мужчина в жёлтой рубашке»?

– Нет.

– Тогда почему вы её подготовили?

Ну в конце концов, почему бы мне не разучить произведение, с которым я однажды конкретно «пролетел»?

– Мне она понравилась больше имеющихся в списке, господин капитан. – объясняю я свой поступок.

Капитан озадаченно смотрит на меня. ЧжуВон осуждающе смотрит на меня. «Консерваторщики», переглянувшись между собой, удивлённо смотрят на меня.

Пауза.

– Я доложу командованию о ваших самовольных решениях. – пугает капитан.

Ну как, - «пугает»? Пытается.

– Так точно. – отвечаю я.

Несколько секунд смотрим с капитаном друг другу в глаза.

– Хорошо, - вздыхает он, прекращая поединок. – Исполняйте. А звуковое сопровождение у вас есть?

– А что, неужели «Мужчина в жёлтой рубашке» не найдётся на диске? – удивляюсь я.

Капитан выдыхает.

(Позже. Там же)

Ооо, рояль!

После того как я показал, на что способен как исполнитель народного творчества, «высокая комиссия» с умными лицами покивала друг другу и её старший предложить перебраться в другой зал, в котором – «есть условия для проведения следующего этапа прослушивания». С предложением согласились. Требовать - «тащите рояль сюда!», никому в голову не пришло, поэтому послушно «почапали» следом за указывающими путь хозяевами. Пока шли, процессия как-то постепенно приросла числом. Похоже, игра на рояле здесь вызывает больший интерес, чем распевание корейских песен. Кто бы мог подумать такое о консерватории? Капитан против присоединения новых людей не возражал, поэтому в выбранный зал с невысокой сценой я ввалился в большой компании не пойми кого. Людей, которых вижу первый раз в жизни. Ничего не имею против их персон, но, «пардонэ муа», пол зала ведь набилось?! Это уже не прослушивание, а концерт получается. На такое я не подписывался!

– Уважаемая комиссия. – поднявшись на сцену и повернувшись лицом к зрителям, говорю я. – Прошу вас принять к сведению ряд обстоятельств. Первое заключается в том, что ещё ни разу не исполняла произведение, которое хочу представить на ваш суд…

– Почему – не исполняли? – изумляется пожилой кореец, сидящий в первом ряду.

По всей видимости, он тут самый главный со стороны «консерваторщиков», поскольку «людская колбаса», формировавшаяся в процессе перехода между помещениями, выстраивалась следом за ним. И причёска у него соответствующая – длинные седые волосы до плеч. Богемная. Наверное, – главный здешний мэтр. Интересно, почему мне его не представили?

– Прошу прощения, сонсен-ним, - отвечаю я, обращаясь к предполагаемому мэтру. – Просто у меня не было для этого возможности. В моей воинской части нет музыкальных инструментов, подходящих для работы …

После секундной паузы в зале становятся слышны оживлённые перешёптывания. Ловлю на себе обеспокоенный взгляд капитана. А вот надо было мои требования выполнять!

– Так вы её вообще не исполняли или не исполняли для широкой публики? – уточняет мэтр, видимо, желая обрести полную ясность в вопросе.

– Она вообще ещё ни разу не звучала. – говорю я и, с намерением немного подольститься, сообщаю. – Присутствующие в зале будут первыми людьми на Земле, которые услышат «Лунную сонату».

В зале на несколько секунд устанавливается тишина, пока присутствующие обдумывают мои слова.

– Ну, а нотная запись? – не собираясь успокаиваться, спрашивает мэтр. – У вас она есть?

– К сожалению, не успела её подготовить. – каюсь я.

– Как же вы будете играть? – получаю следующий резонный вопрос.