Генерал принялся опять усиленно протирать свое пенсне.

– Я подумаю, Александр Васильевич… – задумчиво проговорил он. – Ведь вам надо помещение где-нибудь в центре, поблизости и от Генштаба и от Смольного. Кажется, у нас есть одна такая пустующая квартира. Мы ее время от времени используем как явочную. Кстати, а как насчет охраны?

– Охрана у нас, Николай Михайлович, лучше не бывает. – Я кивнул в сторону нашего радиста. – Вы думаете, сержант Свиридов – обычный «телеграфист Ять»? Глубоко ошибаетесь. Вадим – боец специального воинского формирования, в наше время подчиненного вашему коллеге, начальнику Главного разведывательного управления Генерального штаба. Вадим прошел полный курс диверсионной и контртеррористической подготовки, участвовал в боевых действиях. В нынешних условиях он стоит как минимум десяти фронтовиков или полусотни новобранцев. Вон, старший лейтенант Бесоев – он служит в том же спецформировании, да еще и в офицерской группе особого назначения. В бою стоит двоих-троих сержантов Свиридовых. Внешний периметр издательства сейчас прикрывают еще трое бойцов того же отряда…

Тут я остановился, вспомнив, что за всеми этими разговорами о спасении России я забыл про мерзнущую на улице Ирочку.

– Скажите, – в ответ на мои слова со скепсисом в голосе произнес генерал Потапов, – а ваших «великих и ужасных» бойцов можно как-нибудь увидать в деле? А то, знаете ли, рассказы – это одно…

– Одну минутку… – сказал я генералу, и повернулся к старшему лейтенанту Бесоеву. – Николай Арсентьевич, приведите сюда нашу Ирочку, а то мы совсем о ней забыли. – Игнорируя недоуменный взгляд генерала, я вернулся к теме: – Николай Михайлович, там, где им приходится действовать, посторонним желательно не присутствовать. Там, где они выживут и победят, другие не продержатся и пяти минут. А насчет дела… Вам случайно не нужен командующий 8-й германской армией генерала Гутье? Если есть желание, то можно доставить его живьем для задушевной беседы на Дворцовой…

Какое-то время генерал молча смотрел на меня, потом сказал:

– Ну и шуточки у вас, Александр Васильевич. А кайзера вы случайно выкрасть не сможете?

– Кайзер далеко, – сказал я, – а генерал Гутье здесь, рядом, в Риге. И при некоторой подготовке захватить его в плен и вывезти за линию фронта вполне возможно… Вот только зачем и кому он нужен?

Тут произошло сразу два события. Точнее, даже три – но наступивший рассвет никак от нас не зависел. Во-первых, старший лейтенант Бесоев ввел в типографию немного продрогшую и уставшую Ирочку, а, во-вторых, рация у Вадима высветила сигнал вызова (это мог быть только контр-адмирал Ларионов). Этот вызов отвлек наше внимание от Ирочки. Ничего, она свою долю комплиментов получит позже, когда вернется ИВС. И кстати, если сравнить ее с Наденькой Аллилуевой, то еще неизвестно, кто из них красивше.

Сержант Свиридов взял в руку микрофон.

– Гнездо, я Пегий, прием.

– Пегий, – отозвалась рация, – я Гнездо, здесь Первый, спрашивает Деда. Прием.

– Вадим бросил взгляд в мою сторону. – Гнездо, даю Деда. – Он передал мне микрофон.

– Гнездо, Дед на связи, – сказал я. – Прием.

– Дед, на связи Первый, – услышал я голос Виктора Сергеевича. – Мы решили нанести удар по штабу 8-й армии в Риге и по Либаве. Там вроде еще остается второй эшелон и тыловые подразделения десантного корпуса. Да и надо показать нашим оппонентам, что и на сухопутье мы кое-что стоим. Прием.

– Первый, вас понял, – я прокашлялся, – когда вы пришлете нам материалы по операции «Альбион», с обратным рейсом к вам вылетят делегаты связи: генерал-лейтенант Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич от Генштаба, и Феликс Эдмундович Дзержинский от ЦК партии большевиков.

– Дед, я Первый, – ответил Ларионов, – вас понял. Прилетят как раз к обеду. Встретим как полагается. У вас все? Прием.

– Первый, я Дед, – ответил я, – у нас все, прием.

– Тогда конец связи, – отозвалась рация и умолкла.

Я задумался – да так, что генерал Потапов с тревогой окликнул меня:

– Александр Васильевич, с вами все в порядке?

– Спасибо, Николай Михайлович, – отозвался я, – извините, задумался… А вот у немцев скоро будут проблемы. – И я вкратце рассказал суть моей беседы с адмиралом Ларионовым.

– Да, если бомбежка будет результативной, то давление на наши войска на Северном фронте уменьшится, – сказал генерал Потапов. – Кстати, – он посмотрел на Ирочку, – Александр Васильевич, вы не представите меня вашей прелестной спутнице?

– Буду рад, – откликнулся я. – Ирина Владимировна, позвольте вам представить начальника военной разведки русской армии, Генерального штаба генерал-лейтенанта Потапова Николая Михайловича.

Генерал лихо щелкнул каблуками и склонил голову.

– А вам, генерал, я хочу представить Ирину Владимировну Андрееву, военного корреспондента армейского издания «Красная звезда». Ирочка смелая девушка, спортсменка и, наконец, просто красавица.

– Очень приятно, – сказал генерал Потапов и, повернувшись к Ирине, разразился целой серией «гвардейских» комплиментов по поводу свежести и красоты нашей журналистки.

В этот момент в выгородку вернулся товарищ Сталин – он с некоторым удивлением уставился на нашу Ирину, которая, опустив глаза, с удовольствием выслушивала генеральские комплименты.

– Это что за прекрасное дитя? – шутливо заявил он, оглаживая усы. – Товарищ Тамбовцев, признайтесь, в будущем наука достигла таких небесных высот, что вы сумели пронести сюда эту прекрасную пэри в своем кармане?

– Нет, товарищ Сталин, – ответил я, – это Ирина Андреева, журналист, литератор и военный корреспондент. В общем, ваша коллега. А еще она предана делу революции, как его понимаем мы с вами. Одним словом не только прекрасная девушка, но и верный боевой товарищ. Просто она ожидала на улице завершения «нулевого цикла» наших с вами переговоров. Ну, а мы, недостойные, немножко увлеклись, и про нее забыли. Надо бы извиниться перед Ириной Владимировной…