Опускаю руки ниже, скольжу ноготками по его спине, вырывая из его груди приглушенный стон, нащупываю края футболки и тяну ее вверх, лишь на секунду прекращая поцелуй, Саша отстраняется, и футболка летит на пол. Стону от ошеломляющего вида его тела, злость, обида, все отошло на второй план, есть только он.

— Катя, — он рвано дышит и буквально срывает с меня рубашку, вырывая пуговицы с петель, швыряет разорванную ткань в сторону и толкает меня на кровать. Его движения резкие, нетерпеливые, одним рывком он стягивает с меня джинсы вместе с бельем, не успеваю ничего понять, а он уже стоит на коленях. Инстинктивно свожу бедра и краснею, как в первый раз, блин, — не смей, — рычит и разводит мои ноги в стороны, — хочу целовать тебя, везде.

Сдаюсь, откидываюсь на спину, Саша притягивает меня к краю и припадает губами к пульсирующей от желания плоти. Выгибаюсь в спине от нахлынувших ощущений, растворяюсь в них. Его язык скользит по нежной плоти, очерчивает одному лишь ему известные узоры.

Меня подбросило на кровати, когда его губы сомкнулись вокруг самой чувствительной точки, всасывая ее, он играл языком, дразня меня и не давая перейти черту.

— Пожалуйста, Саша, — я ерзала на простынях, комкая их в ладонях, а он продолжал дразнить меня, подводил к точке невозврата и начинал пытку снова, — Саша, — я уже готова была умолять его дать мне кончить, когда он вновь ударил языком по пульсирующему бугорку и я взорвалась, разлетелась на осколки, меня шатало из стороны в сторону, словно корабль на волнах во время сильнейшего шторма, я кричала срывая голос, пока он продлевал эту агонию, ни на секунду не прекращая ласкать меня языком.

— Как же ты охрененно кончаешь, Котенок, — слышу сквозь туман удовольствия, еще минута и он накрывает меня своим телом, покрывает поцелуями шею, ключицы, спускается к груди и обхватывает губами напряженную вершинку, ласкает ее языком. Желание почувствовать его в себе становится невыносимым, извиваюсь и трусь бедрами об его напряженный член, — Катя, Котенок, — шепчет он и входит в меня до упора.

— Черт, — выдыхаю, — хочу тебя, сильнее, пожалуйста, — двигаю бедрами навстречу, впиваюсь ногтями в его спину.

— Люблю тебя, слышишь, люблю, — нашептывает он, продолжая двигаться во мне, ускоряясь до предела возможностей и меня снова уносит далеко за грань реальности. Не успеваю ничего понять, как оказываюсь на животе, и Саша вновь резко входит, даря мне новые, неповторимые ощущения, кажется я снова кричу, не заботясь о том, что в доме мы не одни и дом этот вообще не наш, рычу, сминаю простыни и впиваюсь в них зубами.

Саша подхватывает меня, прижимает спиной к своей груди, еще несколько рваных толчков, и мы одновременно приходит к финалу, он приглушенно стонет и обессиленные падаем на постель, — люблю, — выдыхает он и откидывается на спину.

Когда последние отголоски оргазма сходят на нет, в голову закрадывается опасная мысль.

«Он кончил в меня!»

— Черт, — подскакиваю на кровати, — черт, Саша.

— Ты чего? — он приподнимается на локтях, а на лице вырисовывается беспокойство.

— Я же, черт, ты кончил, — язык заплетается, слова никак не хотят складываться в предложение, — блин.

— Кончил, — кивает он и улыбается.

— Блин, я не об этом, — начинаю злиться, неужели он не понимает, совсем от возбуждения мозги поплыли? — я ведь могу забеременеть, — выдыхаю и обреченно падаю на кровать.

— И? — как ни в чем не бывало спрашивает Саша и смотрит на меня так, будто действительно не понимает, о чем речь.

— Что значит «и»? — отвечаю вопросом на вопрос.

— Кать, — он устало вздыхает, берет меня за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза, — я уже не в том возрасте, чтобы бояться детей.

— Но…, - я ошеломленно хлопаю глазами.

— Более того, я очень их хочу, — он улыбается и снова накрывает мои губы своими, — от тебя, — добавляет, отстранившись от моих губ, — к тому же, если ты не заметила, мы и в первые два раза-то не особо предохранялись.

— Господи, — тяну и прикрываю лицо руками, — идиотка, какая же я идиотка.

Туман, навеянный нашей близостью, рассеивается окончательно, а впереди суровая реальность. Обида и злость временно отступившие, уступая место страсти, обрушиваются на меня с новой силой, смотрю на Сашу и понимаю, что вполне могу быть беременной и именно беременной он мог меня бросить, потому что ущемленная гордость была важнее. И черт знает, чем могло все кончиться, если бы не Олег. Отворачиваюсь и поднимаюсь с кровати, ну как можно быть такой дурой, как? Каким-то непонятным мне образом, Саша чувствует мое состоянии и в миг подскочив с кровати, в несколько шагов преодолевает разделяющее нас расстояние.

— Не надо, Саш, все это большая ошибка, — говорю и направляюсь в ванную.

— Ошибка? — рявкает он, хватает меня за руку и разворачивает к себе, — ну прости ты меня, Кать, я идиот, старый, ревнивый идиот, — он срывается на крик.

— Ты бросил меня! — тоже повышаю тон, — бросил, потому что твоя долбанная гордость была важнее, важнее, чем мы с тобой, — толкаю его, но он и не думает двигаться с места, — а ко всему этому дерьму, я еще и беременной быть могу, черт, ну как можно было быть такой дурой-то.