— Собирайся, ты не останешься здесь. Пока ты в опасности, тебе нельзя оставаться здесь.

Андрей

Девчонка с карими глазами молча следует за мной в мою квартиру. Молча поднимаемся на последний этаж, правда Яна пыхтит, таща за собой рюкзак с книгами и маленькую спортивную сумку. Тихо отворил дверь холостяцкой квартиры, где раньше никогда не было женщин, не ступала нога ни одной девушки. Только она. Маленькая, беззащитная, хрупкая Яна. Дочь своего отца. Наследница многомиллионного состояния. Но, видимо, она об этом не знает, раз живет в съёмной квартире, в старой дыре, откуда я ее увез.

Моя хата ничем не отличается от ее, только квартира купленная, а не съёмная. И здесь безопасно. Для нее в первую очередь. Я смогу ее защитить от людей Лаврентия, да и от него самого.

Вот только кто защитит ее от меня?

Пока Яна располагается в единственной спальне, в моей комнате, я внимательно смотрю за ней. Пытаюсь найти для себя изъян в девушке. Чтобы у меня даже не возникло не то, что желания, но и мысли, какая она милая, красивая и сексуальная. Стала!

Господи, не могу поверить, что та пухлая девчонка с двумя хвостами, которая любила лазить по деревьям, несмотря на свои габариты, стала вот такой. Худая, с бледной кожей, но сильная. Это время с ней такое сотворило или она, как и все, любит сидеть на диетах, чтобы фигура не испортилась, на боках не вылезли лишние кило?

— Я могу посещать университет? Просто у меня через неделю начнется сессия, а я не могу пропустить их, — робко подает голос, то и дело кусает нижнюю губу. Я стою, облокотившись о косяк двери, не в силах оторвать взгляд от ее манящих губ.

Они у нее маленькие и не совсем пухлые. Белые ровные зубы, ямочка на левой щеке, когда улыбается. Ростом где-то сто пятьдесят пять-сто шестьдесят сантиметров, ладная фигурка с небольшой грудью. А еще на ней старые вещи. Уверен, купленные на рынке, да и то на распродаже.

Кулаки сами по себе сжимаются, когда я вспоминаю, из-за кого она живет такой жизнью. Избалованная вниманием отца девчонка вдруг живет в трущобах, имея в наследство огромные бабки. И то не факт, что они достанутся ей.

— Андрей, — мягко зовет она, и своим выканьем напоминает мне, что нам не по пути. И я не имею права любить эту девчонку.

Желать тем более.

Табу. Она табу. Нельзя. Ни в коем случае. У нас разница в возрасте большая, я не гожусь ей в отцы, но мог быть бы дядей или старшим братом, но никак не парнем, который будет ее трахать. Любить. В память об её отце я должен держаться подальше от Яны.

Только сначала обеспечу ей безопасность, верну наследство и компанию, уничтожу Лаврентия. После исчезну. Навсегда. И она забудет меня, как страшный сон.

— Что?

Я пытаюсь вспомнить, что Яна сказала, почему так хмурится. Снова прикусывает нижнюю губу. На этот раз до крови. Я вижу, как ее розовый язычок слизывает капли крови.

Секунда и кровь устремилась вниз живота. Пах заныл, причиняя дискомфорт. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы не опозориться перед девчонкой.

— Небезопасно.

— Но тогда я не смогу сдать сессию, — топает ногами, руки скрещивает на груди.

Понимаю, что не имею права ей приказывать. И ей и вправду следует посещать занятия. Только в первую очередь безопасность, напоминаю себе. Придется приставить к ней Германа. Больше никому не доверяю, как себе, кроме него.

— Только с охраной, — киваю, и отлипнув от косяка, иду в гостиную. Слышу за спиной тихие шаги. После аромат. Ненавязчивый. Розы.

— А еще у меня работа после университета.

То ли спрашивает, то ли ставит перед фактом. Яна еще не понимает, что ее жизнь отныне не будет такой, как прежде. Что не все будет, как она хотела. Хочет, не хочет, но придется привыкнуть. Работать она больше не будет. Только учеба и дом. Пока вопрос с ее безопасностью не решится.

— Я не могу потерять ее.

— Ты не будешь работать. Забудь. Только учеба. И то с охраной. Одна ты никуда не будешь выходить.

— Вы не посмеете!

— Хочешь проверить? — хмыкаю, включая телевизор.

— Может, еще запретите общаться с подругой и с парнем, а также установите комендантский час? — зло выплескивает, махая руками. Стоит рядом, сбоку от меня, коленями касается моего бедра.

— Комендантский час в десять вечера, на выходных, так и быть, — киваю своим мыслям, — возьму тебя с собой.

— Да вы охренели, Андрей!

— Не выражайся при старших, Мельникова.

— Что хочу, то и говорю. Вы мне не отец или муж, чтобы командовать мной. Будете командовать своими людьми, а я не обязана слушаться вас!