– Я в загуле, – объяснил Мишель, доставая еще две коньячные рюмки для гостей.

Эдмонд Убани грациозным движением поднял рюмку, подержал в длинных розовых пальцах и, пригубив напиток, опустил ее на столешницу. Андрей же заглотнул свою порцию замечательного V.X.O одним махом, как если б это была банальная водка. Прокололся, равнодушно отметил про себя Мишель.

– Говорят, вы классный специалист, – сказал Андрей, кивком указывая на растянутые по столешнице дорожки белого порошка.

– Самый лучший! – подтвердил Эдмонд.

Мишель Кога только скромно опустил голову. Он подумал, что приезжий лихо говорит по-французски, без малейшего акцента.

– В наше время редко встретишь классного специалиста, – светским тоном заметил Андрей.

– Повар, у Андрея к тебе предложение, – сказал Эдмонд, переходя к делу. – Очень хорошее.

Русский задумчиво посмотрел на Мишеля, не спеша вытащил из кармана трубку, кисет с табаком, золотую зажигалку, не спеша закурил, выпустив облачко ароматного дыма. Повар и Эдмонд молча следили за его манипуляциями.

– Я так понимаю, вы давненько не бывали в России? – прежним, салонным тоном обратился он к хозяину дома.

– Давно, лет десять, даже больше, – беспечно отозвался тот.

– И не тянет?

– Нет, нисколько, – неизвестно почему напрягаясь, ответил Мишель. – А что?

– Понимаю, понимаю, – улыбнулся русский. – Туризм вас не привлекает…

– Это точно!

– А работы в России для вас не было…

– Теперь будет! – перебил Эдмонд, дружески похлопав Мишеля по скользкому, шелковому плечу. – Андрей приглашает тебя поехать с ним в Москву. Условия сказочные!

– Как это в Москву? – забеспокоился Мишель. – У меня же здесь работа.

– Все правильно, не нервничай! Конечно, Повар, ты здесь, со мной. Считай, что это командировка.

– А если я откажусь?

– Нельзя! За все заплачено. Эти русские, они хорошо платят.

Мишель немного подумал и все-таки задал этот вопрос:

– Ты что, Эд, продал меня с потрохами?

Африканец расхохотался, на фоне его черного лица вспыхнули белки глаз и два ряда зубов. Он смеялся изо всех сил, словно услышал как минимум забавный анекдот. А ведь ничего смешного сказано не было.

– Ну, ты даешь, Мишель! Продать тебя! Вот, придумал! Нет, я не продавал тебя. Да и как я могу продать тебя? Просто, у нас с Андреем общий бизнес, я с ним в доле. Теперь ты понял?

Мишель Кога вздохнул.

– Эд, я никогда не забуду, что ты для меня сделал. Но в Россию я не поеду!

Он произнес это тихо и строго, словно торжественную клятву.

Ну, скажите, не станет же без причины являться к вам ваша родная мама, которая умерла целых пятнадцать лет назад? А она появилась, тихонечко так встала у окна. Маленькая, худенькая старая дама, вся в черном, в черных туфельках 33-го размера, в растянутом, залатанном шерстяном платье и в черном платочке-хусточке, аккуратно повязанном на голове. Мать возникла как только Эдмонд позвонил в дверь, и потом, когда они уже ушли, оставив после себя запах табачного дыма, долго еще стояла, держась за подоконник, молча смотрела на сына. Да, ладно, мама, сказал, наконец, Миша Коган, я знаю, ты все предвидишь заранее, ты будешь потом печально качать головой, да, ты предупреждала, что этим кончится…

И только после этих слов, в сердцах произнесенных Мишелем по-русски, чем, кстати, он несказанно удивил своих темнокожих подружек, Наоми и Джекки, призрак матери исчез.

Авторитетный театральный критик Добружанский в канун нового, две тысячи первого года опубликовал рейтинг наиболее успешных московских постановок. И что же – лидирующие позиции за последние несколько месяцев неизменно занимал «Макбет», тот самый, нашумевший «Макбет», чья популярность, по мнению беспощадного Добружанского, значительно возросла благодаря трагической гибели одного из создателей спектакля. Критик имел в виду, разумеется, не талантливого английского драматурга Уильяма Шекспира, а безвременно ушедшего режиссера Дукатиса.

Как бы там ни было, Сергей Данилов и Полина Филатова, герои модного спектакля, сделались людьми достаточно раскрученными. Про них писали, они мелькали на экране, и перед самым Новым годом они рассматривали целых три предложения: их приглашали выступить на новогоднем празднике два приличных московских клуба и один банк. В недавнем прошлом он входил в десятку крупнейших российских банков, располагался, естественно, в столице, а в Питере был представлен одним из своих филиалов. Но после августа 98-го банк перевел свои основные активы именно в питерский филиал, который и стал одним из богатейших финансовых учреждений Северо-Запада.

Недолго думая, Сергей и Полина выбрали третий вариант. И не только потому, что он оказался наиболее выгодным в смысле оплаты за нелегкий актерский труд. Соблазняла и возможность на халяву прокатиться в Питер, сменить обстановку, пожить пару дней в «Невском Паласе», а сам Новый год встретить в Строгановском дворце, несколько залов которого арендовал банк для своего новогоднего вечера.

В Петербурге снега не было, но никто на него особенно и не рассчитывал. Зато все остальное оказалось на уровне. Их встретили на перроне как дорогих гостей, с цветами и подарками, «Вольво-940» с мягким кожаным салоном и тонированными стеклами, которая довезла их до гостиницы, как выяснилось, была выделена в их распоряжение. Они приехали 30-го, и весь день, а затем и весь следующий день колесили по городу, иногда останавливая машину и сливаясь с шумной, оживленной толпой, что-то покупали, что-то ели, даже забрели в Эрмитаж, и все наскоро, нигде подолгу не задерживаясь, а потом, взявшись за руки, возвращались в свой номер, чувствуя себя как молодожены в свадебном путешествии. В номере, впрочем, довольно тесном, в котором главенствовала огромная кровать, они раскладывали на этой кровати пакеты в шуршащих праздничных обертках, тут же примеряли то, что следовало носить, пробовали то, что можно было съесть или выпить, и, вообще, использовали кровать по-всякому.