Шрифт:
Наше общество не приемлет слабости. Мы все должны быть лидерами, успешными, эффективными, красивыми. Что тогда удивляться, что при таких установках мы не умеем болеть и стареть? Каждый для себя хочет эвтаназию, раз – и всё. Легко. Чтобы без мучений и быстренько. Надо, чтобы всё было легко. Жить, любить, умирать…
Но прожить без боли невозможно. Надо приучать себя принимать чужую слабость, тогда легче будем воспринимать и свою.
Елена Петровна, возвращаясь после концерта в палату: «У вас хочется жить. К сожалению». И немного позже: «А к Новому году когда готовиться будем?»
Чего хочет человек, находясь в больнице? Хочет выздороветь и отправиться домой.
Чего хочет человек, когда он знает, что его болезнь неизлечима и не известно, сколько еще осталось жить? Всё равно хочет выздороветь и жить. Это естественно для человека – хотеть жить. А что можем мы сделать для наших пациентов? Подарить им радость сегодня и сейчас, снять напряжение и страх своим вниманием и заботой. Увидеть каждого со своей историей жизни.
Нине Ефимовне восемьдесят восемь лет, она практически не разговаривает, всё отрицает или со всем соглашается. Поехали с ней на прогулку, говорим – именно говорим – друг с другом. Спрашиваю: как в войну жили, как юность прошла, тяжело ли было? Да, отвечает, тяжело. А что, спрашиваю, было хорошего в жизни? Всё было хорошо, отвечает, жили весело и дружно. А сейчас в чем радость? Чтобы внук хотя бы один раз навестил, телевизор посмотреть, выпить чаю самостоятельно и сидя в кресле, а не лежа в кровати. Спасибо, говорит, что вы мне время уделили.
А рядом в палате Лариса Антоновна говорит: «И чего вы с ней возитесь?»
Ревность. Каждый, каждый хочет участия и заботы.
Александр Владимирович поступил к нам неделю назад. Первое знакомство не всегда долгое и объемное: большинство пациентов вначале стесняются и немного не понимают, кто такой координатор в хосписе. А потом заглядываешь к пациенту почаще, болтаешь с ним, и он расслабляется и уже приоткрывается в своих переживаниях, делах семейных и самое главное – в своих желаниях, пристрастиях и вкусах.
Так и с Александром Владимировичем получилось: на второй день я начала предлагать ему то да се и, наконец, кофе, а он: «А кофе у вас какой? Растворимый?»
– Да, – отвечаю, – на чайном столике всегда есть.
– Я-то люблю настоящий кофе… Ну хотя бы из автомата. – Александр Владимирович был немного разочарован.
– Есть у нас и автомат внизу, но и молотый кофе найдется!
На том и порешили, я принесла ему в подарок пачку молотой «Лаваццы» (спасибо благотворителям!), Александр Владимирович был в восторге. Он оказался настоящим ценителем, показывал мне, как кофе нужно правильно заваривать и пить. За кофе мы разговорились: Александр Владимирович мне поведал, что он переводчик с английского, посвятил этому языку всю жизнь, влюблен в него, изучал очень тщательно. Даже сейчас, во время болезни, всегда изыскивает возможности заниматься любимым делом. Работал переводчиком в Москве, его постоянно приглашали в ООН для перевода конференций. Я услышала рассказ о кофейнях Швейцарии, о маленьких ароматных чашечках с его любимым эспрессо в разных местечках, как он пробовал разные сорта кофе, расспрашивал об их происхождении, дегустировал. Александру Владимировичу часто приходилось летать, и я услышала о хороших кафе в аэропортах Домодедово и Шереметьево, где, оказывается, можно выпить настоящий отличный эспрессо.
Конечно, у нас не Швейцария и даже не Шереметьево, но мы предложили нашему кофеману маленькую чашечку для кофе, и Александр Владимирович получал удовольствие каждый день: ароматная «Лавацца», 2/3 кипятка, накрыть крышечкой и ждать. А еще оказалось, что он очень любит к кофе мороженое, и было так приятно порадовать лакомством этого чудесного человека и интересного собеседника, общение с которым было незабываемо…
Александр Владимирович ушел через две недели. Жена и дочь были рядом с ним все последние дни.
Леокадия Платоновна совсем одинока: муж умер, детей не случилось, ни сестры, ни брата не было и нет. Родилась она в далекой сибирской деревне, получив необычное имя от чудаков-родителей, и жила там до встречи со своим будущим мужем, заезжим шофером. Привез ее муж в Москву еще совсем юной, и вот дожила она до старости в до сих пор чужом городе и теперь осталась одна. Сидит часами на кровати в палате, словно окаменев.
Сегодня в отделении итальянская «тележка радости» [9] , и девушки-волонтеры вовсю стараются: все в нарядах в цвета итальянского флага, на тележке кусочки пиццы разных сортов, в кастрюле горячая паста собственного производства с артишоками, на десерт нежнейший тирамису, виноград и сицилийский апельсин. Звучат итальянские песни, волонтеры предлагают угощения и снуют туда-сюда от тележки к столикам пациентов.
9
«Тележка радости» – одно из самых популярных волонтерских мероприятий в хосписах. Обычная сервировочная тележка загружается сувенирами и угощениями для пациентов и развозится по палатам. С собственными «тележками радости» стали приходить добровольцы из компаний и организаций, для многих с этого начинается их волонтерский путь в хосписе.
Леокадия Платоновна грустно взирает на всё это великолепие и вдруг говорит, по-сибирски окая:
– Эх, девчонки, ну на кой мне эти ваши тирамисы сдалися! Чо я в их не едала-то? Ну акчо б вы мне картошечки б горячей приташшили да с сальцом и огурчиком соленым бы, вот оно б дело было, а не эта тирамиса.
Девчонки на мгновение ошеломленно зависли.
– Ну акчо, приташшим, – нашлась наконец Галина. – Завтра же и сварганим!
Так у Леокадии Платоновны появилась своя «тележка радости».
Если человек не хочет видеть чужого страдания, у него есть и возможность, и право от этого отгородиться. Но в моей жизни был случай, когда ко мне пришла молодая приятельница, которая тяжело переживала разрыв с мужчиной. И я посоветовала ей пойти в церковь, где два раза в неделю кормили бездомных. И она начала туда ходить, на «кормления», и, как мне кажется, эта волонтерская работа помогла ей справиться с ее переживаниями: когда видишь, что есть на свете люди, которым несоизмеримо труднее живется, чем тебе самому, начинаешь лучше понимать жизнь. Ведь каждый человек может рассматривать свою жизнь как своего рода школу, где тебе предлагают задачи, которые надо решать. А когда ты помогаешь другим людям, то твои собственные проблемы отодвигаются.
Я уверена, что помогать другим – во всех отношениях хорошее занятие: самому становится немного лучше, когда смог кому-то помочь. Попробуйте и убедитесь!
Я разговаривала об этом с моей покойной подругой Верой Миллионщиковой, которая организовала Первый московский хоспис. Это трудное жизненное задание – работать в хосписе: не все это выдерживают. Однако в конце концов остаются те, кому это под силу. Но в хосписе необязательно работать, можно помогать ему и другими способами [10] .
Людмила Улицкая,член Попечительского совета Благотворительного фонда помощи хосписам «Вера»10
РБК-стиль, Юнна Врадий: «Людмила Улицкая: “Хоспис – это опыт любви и сострадания”», 03.09.2018. https://style.rbc.ru/health/5b8998bb9a7947526bd5b704?utm_source=rbc&utm_medium=main&utm_campaign=pink-root-5b8998bb9a7947526bd5b704-m