— Привет. — Едва я вошел в палату, увидел Наташу. Она приветливо улыбнулась мне и протянула руку.

— Руслан, спасибо что приехал.

— Разве я мог не приехать? — выдавил ответную улыбку и, присев на стул рядом с её постелью, взял её ладошку в свою. — Что случилось? — вглядываясь в её бледное лицо спросил я.

— Я беременна, Руслан, — выговорила она, не спуская с меня глаз.

Я же не сразу понял, о чем она говорит. А когда осознал…

— Это мой ребенок?

— Ты был единственным моим мужчиной, — мягко выговорила Наташа. — Это твой ребенок, Руслан.

Мне вдруг захотелось убрать руку, сжимающую её прохладные пальцы, и я едва пересилил себя. Наташа смотрела на меня с такой любовью и доверчивостью, что я не мог, просто не мог показать ей, что эта новость совсем меня не радует.

— Но ребенок не входил в мои планы, — все-таки сказал я, пытаясь говорить как можно осторожнее. — По крайней мере, сейчас.

Я ожидал резкой реакции от Наташи, криков, истерики, но она не оправдала моих ожиданий. В который раз.

— А ты думаешь, я хочу второго ребенка? — тихо проговорила она. — Руслан, мне и Олеськи то на всю жизнь хватило, а тут… — Она усмехнулась и покачала головой. — Я была плохой матерью своей дочери. Мне потребовалось очень много времени, чтобы осознать — ребенок не должен расплачиваться за грехи своих родителей, но поначалу… Да что я тебе рассказываю, ты ведь и без меня должен все это понимать. — Она тяжело вздохнула, и сама вытащила руку из моей. Положила свою ладонь на область живота и снова заговорила: — В прошлый раз мне не дала сделать аборт мама. Она заставила меня поклясться, что я сохраню жизнь ребенка. А я хотела одного — уснуть и не просыпаться. — Её взгляд был полон боли, она, не отрывая взгляда, продолжала смотреть на меня, и я будто бы погружался в прошлое. Как будто это происходило сейчас я очень явно помнил момент, когда увидел Наташу в разорванном шелковом платье, которое она так долго выбирала для выпускного. Она лежала на матах в спортзале, и мне на миг показалось, что она мертва… А рядом стоял и натягивал штаны мой друг.

Стиснув зубы, я проглотил ком, вставший в горле, и выговорил:

— Ты хочешь оставить этого ребенка?

— Если получится, — кивнула Наташа. — Врачи сказали, что у меня угроза выкидыша. В моем возрасте уже довольно опасно рожать. Но если этот малыш выживет, может быть он станет нашим с тобой искуплением? — с надеждой посмотрела на меня.

Искупление… Я знал, что тогда поступил как последний трус. Мне надо было стать мужчиной, а я предпочел остаться мальчишкой, позволившим решать мою судьбу родителям. Учеба в Англии или забота о чужом ребенке. Образование и мечты о собственном деле или обучение в российском ВУЗе и бессонные ночи рядом с девушкой, которую изнасиловал лучший друг. Отец сразу сказал, едва я только заикнулся об отмене учебы в Оксфорде, что если я выберу второй вариант и решу остаться и жениться на Наташе, на его помощь могу не рассчитывать. Жить без денег и без образования… Я струсил и буквально на следующий день уехал с Англию, даже не попрощавшись с Наташей. И она святой человек, что не держала на меня зла все эти годы.

Искупление… Может быть вот оно, мое искупление? Ребенок, данный нам с Наташей, как второй шанс?.. Может быть, если бы не одно «но», разбивающее вдребезги всю идеальную картину нашего будущего. Олеся. Я просто не смогу смотреть ей в глаза. Я не смогу не чувствовать к ней то, что чувствую сейчас. Я не верю в то, что это всего лишь увлечение. Я люблю её. Люблю и не могу отказаться от неё. Не в этот раз. Я давно уже не сопливый мальчишка, боявшийся оказаться без родительских денег. Слава богу, повзрослел.

— Он должен родиться, — утвердительно кивнул я. — Но, Наташ, я не женюсь на тебе.

Она смотрела на меня, чуть хмуря брови. Волосы её, всегда идеально уложенные, сейчас были собраны в небрежную косу. Без тени косметики, несмотря на бледноту, она все-таки была нереально красива. Но уже не моя. Не моя.

— Это из-за Олеси? — спросила она.

И тут я окончательно понял, что она все знает.

— Из-за неё, — не стал увиливать я.

Наташа отвела взгляд и утвердительно кивнула.

— Так я и знала. Когда… когда между вами это началось?

— Какой смысл говорить сейчас об Олесе, Наташ?

— Я имею право знать, когда ты начал трахать мою дочь, Агатов! — Она вцепилась в мое лицо гневным взглядом и, повысив голос, заговорила: — Ты правда думал, что я настолько дура, что ничего не замечу? Правда думаешь, что не сложу два плюс два, когда она вдруг уехала, а тебе срочно понадобилось по делам в Америку? Ты изменял мне с собственной дочерью, Руслан!

— Прости, — выдавил я. Наташа продолжала смотреть на меня со смесью ярости и боли, и я понимал, что это на самом деле выглядит отвратительно, если смотреть с её стороны. Есть я, Олеся. И есть Наташа. А теперь и ребенок. Блять! Что же как все закрутилось-то? — Когда ты узнала?

Она как-то разочарованно усмехнулась.

— В тот день, когда мы были дома, когда… Олеся устроила истерику и уехала. Тогда и поняла, что она для тебя что-то значит. Я хотела добиться от вас обоих признания, а получила спектакль, — пожала плечами она. В глазах её застыли слезы, и от этого мне было так погано! Ненавижу себя за эти слезы. И за слезы Леси ненавижу… — Ты же говорил, что любишь меня, Руслан. Неужели твои чувства к Олесе настолько сильны?

— Сильны. — Я не мог врать ей, глядя в глаза. Не мог, черт подери! Вскочив со стула, я схватился за голову и зарычал в бессилии. — Прости меня! — посмотрел на неё в отчаянии. — Прости, что снова влез в твою жизнь, прости, что испортил твои отношения с дочерью, прости за прошлое, Наташа… Но я не смогу отказаться от неё. Я люблю её. Люблю.

— А она? — спросила Наташа, не сводя с меня взгляда. Теперь она казалась спокойной, будто бы тот факт, что мы с Олесей вместе её всего лишь возмутил, но никак не расстроил. Скорее всего, это лишь видимость, всего лишь попытка держать лицо. Что же, у Наташи отлично выходит. Я почти поверил.

— Она тоже любит меня.

— Она говорила тебе?

— К чему ты клонишь, Наташ? — нахмурившись, я оперся руками о спинку постели.

— Олеся молодая девчонка. У неё ветер в голове гуляет, Руслан. Ты правда думаешь, что ей нужны серьезные отношения? Брак, дети… тебе же это нужно. Но тебе почти сорок, а ей только двадцать. У неё вся жизнь впереди, а ты…