— Сделать тебе чаю? — спросила она дежурным тоном.

— Нет, — ответил я чуть грубее, чем стоило бы. — Я приехал сказать, что нашёл того, кто слил информацию о тендере. Человек, который все это затеял, отчего-то был уверен в том, что я потеряю очень много средств и мне потребуется помощь.

Наташа посмотрела на меня с вопросом, как будто не понимала, что я имею в виду. Пальцы её едва заметно сжались, в глазах отразилось непонимание.

— У меня есть активы заграницей, Наташ, — терпеливо сказал я. — Так что потери, хоть и значимые для моей компании, выбить меня из колеи не смогли.

— И кто же это? — наконец спросила она.

Я не ответил. Всё так же смотрел на неё и думал… Думал, как мы дошли до такого? Почему? Как же всё вывернулось, извратилось…

— Я как-то раз видел въезжающий в посёлок Лексус, — откинувшись на спинку дивана, неспешно проговорил я. — В тот день, когда Леся уехала… Всё думал, где ещё мог его видеть. А тут до меня дошло — это машина Филиппа Круглова. — Я замолчал, давая ей время обдумать мои слова. Наташа тоже молчала — говорить она явно не собиралась, и я спросил: — Наташа, что он мог делать в посёлке, где находится твой дом?

Наташа пожала плечами. Узкими, девчоночьими плечами, которые я помнил ещё с давних времён. Она всегда была похожа на царевну-лебедя. Что же стало с этим лебедем?!

— Я вообще не знаю, кто это такой, — ответила она с небрежностью и, подойдя к креслу, взяла с него тонкую шерстяную шаль. Накинула на себя и глянула на свои пальцы. Всё в ней говорило об отстранённости. Улыбка больше не украшала лицо — выражение его стало каким-то скучающим, серым.

— Знаешь, Наташа, — возразил я, чувствуя поднимающееся внутри раздражение. Ненавижу игры! Ненавижу ложь! Если уж проигрываешь — проигрывай красиво, а это… Плохая постановка плохой актрисы, не более. Мне хотелось рявкнуть, что я всё знаю, чтобы она перестала вести себя, словно сука и сказала уже как есть. Всё это было ей ни к лицу, всё это стирало последние капли света с прошлого. Того прошлого, где я помнил её искренней, доброй девочкой, где деревья были большими, трава зелёная, а небо, чёрт его дери, высоким и синим!

— Откуда я могу его знать, Руслан?! — возмутилась Наташа. В другой ситуации это могло бы даже претендовать на искренность, но только не теперь. Теперь эта фальшь не вызывала во мне ничего, помимо ярости и желания побыстрее со всем покончить.

В дверном проёме показалась Леся. Одетая в простые узкие джинсы и свободную рубашку, она походила на глоток свежего воздуха. Луч света в проклятом тёмном царстве. Наташа обернулась к ней, во взгляде её отразился вопрос.

— Филипп Круглов был на похоронах отца, мама, — тихо сказала Леся. — Ты не могла его не знать.

— Бред какой-то! — нервно выдохнула Наташа. — Это какая-то ошибка… Что вообще всё это значит?!

Глаза её недовольно блеснули, черты лица заострились, крылья тонкого носа затрепетали от негодования. Голос стал звонче, тоньше, но вместе с тем она словно бы растеряла часть своего изящества. Перемены были настолько резкими, что озадачили меня. Я знал Наташу столько лет, но, кажется, не знал вовсе…

— Мама, — вскрикнула Олеся. — Катя мне всё рассказала. Я знаю, что ты сделала. Как ты могла!? Зачем?!

Наташа замерла. Время на несколько секунд застыло, а потом вновь потекло вперёд — размеренно, как ему и свойственно. Мы молчали. Все трое. Наташа мялась, Олеся смотрела на неё, а я… я просто ждал. Ждал объяснений, слов… Не знаю… Всё это воняло гнилью. Наташа прошла мимо меня к окну, сжала край шали, выдохнула и вернулась обратно. Посмотрела вначале на дочь, потом повернулась ко мне и нерешительно, словно до сих пор неуверенная, что должна что-то объяснять, проговорила:

— Я хотела лишить тебя всего. И это… это было только первым шагом! В конце у тебя бы ничего не осталось, Руслан. Ничего.

Наташа нервно заломила пальцы, губы её побледнели. Выглядела она, словно одержимая: в глазах нездоровый блеск, болезненная бледность в хрупких чертах, и эти нервные движения рук… На миг мне показалось, что с головой у неё и правда что-то не так, но уже в следующий момент она будто бы пришла в себя. Лицо её вновь стало непроницаемым, к губам вернулся цвет.

— Я сразу поняла, что между вами что-то происходит, — сказала Наташа, обведя взглядом комнату. Остановилась на Лесе, потом посмотрела на меня. — Ты всегда считал меня глупее, чем я есть, Руслан. Но неужели ты думал, что женщина может не заметить такое? Неужели ты — взрослый человек, думал, что я настолько слепа, что ничего не увижу?

На этот раз очередь молчать выпала мне. Пожалуй, тут я действительно дал маху. Стоило признаться сразу… Сразу, едва только я понял, что меня тенят к Леське. Не то чтобы я затянул, но… Изменилось бы что-нибудь? Вряд ли, и я это понимал. Но всё же считать Наташу столь неразумной, как это сделал я — не стоило. В этом я действительно виноват. Наташа усмехнулась и покачала головой.

— Я бы сделала всё, Руслан, чтобы Леся тебя бросила. Я бы сделала всё, чтобы ты почувствовал, что такое горечь разочарования. Я бы направила её, заставила растоптать тебя точно так же, как растоптал меня когда-то ты сам!