– Ну, если уж мессенка готова сложить голову за Спарту, – развел руками Павсаний, – то как я могу этому препятствовать?

Наварх подошел к Аримнесту и положил руку ему на плечо:

– Принимаю тебя в свой отряд. Теперь твоя судьба в моих руках, а моя жизнь – в твоих.

– А Клеора?

– Пусть остается, пусть стряпает воинам. Мессенки славятся поварским искусством.

– Она прекрасно владеет оружием.

– Да, случай с Левтипом это подтвердил, – согласился полководец, – только было бы верхом безрассудства держать подле себя мессенку. Ты же знаешь, как они ненавидят спартанцев. От них в любой момент можно получить удар в спину.

– Мессенцы прекрасно относятся к Павсанию, – пылко возразил юноша, – они связывают с ним надежды на избавление от рабства.

– От кого тебе это известно? – насторожился наварх.

– От Клеоры?

Павсаний насторожился. Неужели мессенке известно о его связях с повстанцами? Не случайно, она так прекрасно владеет оружием. Уж не замыслил ли вождь мессинцев Кинадон ввести в мое окружение своего лазутчика? Наварх едва заметно улыбнулся. Он любил рисковать и играть с огнём. Теперь надо обязательно держать Клеору подле себя, чтобы самому все контролировать. Но знает ли об этом Аримнест? Павсаний пытливо взглянул на него:

– Я смотрю, что ты за меня уже всё решил.

– Нет, нет, – смутился Аримнест, – я беспрекословно исполню твою волю, а возражаю, потому что уверен, что для дела так будет лучше.

– И мессенка так считает?

– Да, она отважна и готова к сражению не хуже любого спартанца.

– Вот мы сейчас это и проверим, – хитро усмехнулся полководец и приказал стражнику, застывшему у входа:

– Веди её сюда.

Тот вышел и вскоре вернулся с миловидной и хрупкой на вид девушкой.

– И ты сравниваешь её со спартанцем? – рассмеялся Павсаний, обращаясь к Аримнесту. – Любовь затмила твой разум.

– А ты меня испытай, – нисколько не смущаясь, предложила Клеора, пронзив наварха ясным и стремительным взглядом.

– Хорошо, – ответил полководец и незаметно кивнул стражнику.

Могучий воин тут же обхватил девушку огромными ручищами и со смехом поднял её к потолку палатки. Уже в в воздухе Клеора извернулась и зубами впилась в палец гиганта. Тот, не сколько от боли, сколько от неожиданности чуть-чуть ослабил хватку, но мессенке этого хватило, чтобы выскользнуть из рук воина и, падая, попасть противнику пяткой в пах. У стражника перехватило дыхание. Он скорчился в три погибели, а Клеора ловко выдернула у него из-за пояса короткий меч и победно занесла над поверженным лаконцем.

– И кто тебя этому научил? – с нарочитым спокойствием поинтересовался Павсаний.

– Вы и научили, – возвращая оружие стражнику, смело ответила Клеора. – Постоянно воюя с нами, вы научили нас сражаться.

– Да ты ещё и умна! – восхищённо воскликнул Павсаний. – Такие люди мне нужны. Пусть будет так, как сказал Аримнест.

Юноша прижал руку к сердцу и с достоинством поклонился.

– Только знайте, – продолжил Павсаний, – если тайна откроется, я не смогу вас защитить.

– Это и так ясно, – ответила за обоих мессенка. – Я перевоплощусь в воина, и никто не заподозрит во мне девушку.

Павсаний отпустил их и больше не сомневался, что Клеора связана с Кинадоном.

Греки, да и весь древний мир, никогда не начинали ни одного важного дела без благословения богов. Для этого приносились в жертву животные и по их внутренностям определялись знамения. Они могли быть благоприятными или неблагоприятными. Если знамения были неблагоприятными, то жертвоприношение повторялось или переносилось. Обращались и к оракулам, вестникам богов. Наиболее достоверными считались предсказания Пифии – Дельфийского оракула. Многие народы, даже персы, посылали в Дельфы богатые дары, чтобы получить пророчества. Пифия жевала священную, возможно, наркотическую траву над испарениями, исходящими из горной расщелины, впадала в транс и выдавала изречение, над которым мудрецы долго ломали головы в попытках его разгадать.

Пока спартанцы приносили жертвы, дожидаясь благоприятного знамения, посылали гонцов в Дельфы и разгадывали предсказания, персы под предводительством полководца Мардония во второй раз захватили Афины. Никакого богатства они там не нашли. Жители города переправились на остров Саламин. Захватчикам достались лишь стены и пустые дома, которые они в бешенстве сожгли и разрушили. Стоило ли собирать миллионную армию и идти в долгий и трудный поход ради таких «сокровищ»?

Мардоний направил на Саламин посла Мурихида с предложением мира на очень выгодных условиях. От афинян больше не требовали, как раньше, «земли и воды», что означало покорность и признание власти персов. Кстати, в Спарте персидских послов посадили в колодец. Мол, там достаточно и воды, и земли. Жителям Афин уже во второй раз предлагали остаться свободными и взять столько земли, сколько те захотят. Мурихид выступил перед афинским советом. Один из его членов Липид то ли по сговору с персами, то ли потому, что так считал, предложил вынести вопрос на народное голосование. Совет побил Липида камнями, а народ, узнав о случившемся умертвил жену и детей Липида. Такова была ненависть и непримиримость афинян к захватчикам, разорившим их страну, и так опасен гнев толпы. Врозь люди никогда бы не решились на подобные действия.

И все же угроза заключения мира между персами и афинянами не могла не встревожить спартанцев. После первого предложения Мардония они направили к афинянам посольство и получили ответ: «ни на земле, ни под землей не сыскать столько золота, чтобы афиняне согласились предать свободу греков». После визита Мурихида, которого отпустили живым, афиняне направили в Спарту полководца Аристида с требованием скорейшей военной помощи. Больше медлить было нельзя. Жрецы возвестили о благоприятных знамениях, и спартанская армия выступила в поход. Впереди войска несли пламя жертвенного костра в качестве символа, что боги благословили выступление спартанцев. Из всей Эллады только у Спарты был такой обычай.