О, я открыл новый мир. Вот так бывает, углубляешься во что-то, не слишком замечая всё остальное, но потом оказывается, что есть и другие глубины, куда не менее интересно заглянуть. Вот так мы и поняли, что в воде нашего озера содержится серебро, сера, соединенная с водородом, медь, ещё несколько солей разных металлов, и в том числе железо, оно и создавало ржавчину на камнях, возле которых выходила из глубины вода, насыщенная им. И по отдельности всё это было чудесно, а вместе вовсе создавало уникальный состав, который и был способен исцелять некоторые болезни. Но было в ней и что-то ещё.

– Думается мне, Ар, не только в веществах тут дело. То есть они словно… заряжены некой ещё силой. Не только той, которой обладают от своей природы, – сказала Аяя после того как мы проделали многое множество опытов, увозили воду в иные места и пробовали давать её больным, она исцеляла и на расстоянии. Но если смешать в такой же точно пропорции, как в нашем озере все эти вещества, того же результата не было. То есть в нашем озере или вокруг него было что-то ещё, что придавало особенность воде. А, возможно и здешней местности.

– Знаешь, когда я создавал свою «отмычку» для того, чтобы разрушить купол Смерти, растянутый надо мной, я натолкнулся на несколько дотоле неизведанных мною сил. Мне было недосуг исследовать их, потому что я был озабочен иным, я их использовал и едва не сгорел. Но то не был обычный огонь или тот, что Мировасор пускает из своих ладоней или я, тоже способный подпалить что-нибудь. Само пламя было белым и отливало всеми цветами радуги, но жгло не больно в первые мгновения, либо я просто не чувствовал боли, я горел, но не сгорал, птицы же сгорали в нём дотла… – я не стал упоминать и Кратоне и его гибели в том же огне. Я не хочу ни напоминать о её несостоявшемся муже, ни говорить о том, что он умер…

– И что ты думаешь об этом? – спросила Аяя.

Я пожал плечами:

– Я думаю, что одна из сил, что породила то пламя, что освободило меня, и та, что придаёт такие особенные свойства воде в нашем озере, суть одно. Надо попробовать исследовать эту силу. Но… один вывод я могу сделать уже теперь. Предвечные, похоже, о себе самих, своих возможностях, знают меньше, чем об окружающем мире.

– Может и узнаем когда…

– Если Создатель позволит нам это.

– Думаешь, может не позволить? – Аяя посмотрела на меня.

Я пожал плечами, думая о том, что, тайны иногда достаются слишком дорого.

Как ни собирались, а не поехали мы в Кемет. Я сказал остальным:

– Быть незаметными невозможно, это выше наших возможностей, а значит, Мировасор очень быстро узнает, где мы и что будет тогда? Для чего тогда мы с вами сами уехали с Байкала, терпели все лишения трудного путешествия, едва не потеряли зубы от цинги, когда могли бы переместиться вместе со всеми посредством Вералгиных способностей. Так что – нет. Надо держать путь куда-нибудь совсем в иную сторону.

– Куда же?

– В Индию пойдём, – сказал я. Изумительная богатейшая страна, полная чудес, мы с Аяей прошли мимо своё время, и теперь я подумал, что пришло время посмотреть на её чудеса.

Мои спутники переглянулись, но спорить не стали, в Индию, так в Индию, в конце концов, им было безразлично, где обосноваться, если это не Байкал. Ни мне, ни моим землякам, включая Дамэ, который тоже считал себя байкальцем и мы с Рыбой не спорили с этим.

И потому мы обосновались в одном из городов на севере Индии. Снежные вершины гор сверкали безупречной белизной на горизонте, то хорошо видные на фоне тёмного неба по вечерам, то едва угадываемые на светло-голубом. Дамэ выбрал это место, сказав, что здесь, недалеко от гор и достаточно далеко от морей и крупных рек, нас не так-то просто будет найти тем предвечным, с которыми мы не хотели жить рядом.

Мы жили в одном доме только первое время. Потом Агори женился, и мы все радостно гуляли на его свадьбе, женился и Дамэ на богатой вдове, а потом женился и я. Почему бы и нет? Я не привык жить один, мне становится тоскливо и совсем уж одиноко, тем более что и Ара рядом нет. Ни его, ни её…

Да, моей женой остаётся Аяя, но она оставила меня, как ни горько мне это признать, но я был принуждён жить дальше без неё.

Без неё…

Я тосковал о ней. Я так сильно тосковал о ней, даже не ожидал, что так невыносимо стану о ней тосковать, так много думать, вспоминать. Всё, как просто жили вместе, рядом в одном доме и тем более после, как… Ах, как… как… да, быть с ней по-настоящему близким, видеть её, потеющую жаром страсти, когда взор туманится, и глаза уплывают под веки… Как хорошо было с ней, остро, почти больно, сласть до боли… ох и сласть… как ни с кем, как никогда… Так хорошо, так светло на сердце никогда не было у меня никогда, только с ней… Ведь старался, кажется, не влюбляться, не погружаться снова в неё всей душой, заранее знал, что он явится и отберет, неизбежно отберёт.

Особенно много я об этом думал, когда проводил много времени с теперешней женой, которую звали Соня. Она очень быстро родила мне одного за другим нескольких сыновей и дочерей, ревновала меня иногда, хотя я не давал ни единого повода. Рыба помогала растить детей, хотя, благодаря золоту, мы жили небедно, но и не слишком богато, потому что пополнять запасы злата было непросто.

– Почему тебе не врачевать? Ты же… Сингайл, – сказала как-то Рыба, когда я посоветовал ей бережливее расходовать деньги на хозяйство.