В конце колонны автомобилей гостей взревел двигатель и один из джипов резко развернулся и помчался в обратном направлении. Мастера заволновались, засуетились и поспешили к своим машинам. Когда я подошёл к отряду военных, последним на дороге разворачивался лимузин, спеша догнать разбегающуюся армию.

— В порядке, — сказал я, опередив вопрос. — Как всегда, отдуваться пришлось Кузьме. Почему они без боя разбежались? Обещали страшные кары и что придут завтра?

— Слушай, Кузьма, — ко мне подошёл Роман, от которого заметно тянуло теплом. — А научи этой технике. Чтобы, хлоп, и в кровавую пыль любого.

— Нет, слишком опасно.

— Ну да, а мы тут в фантики играть собрались, — фыркнул он.

— Для вас же и опасно, — уже серьёзно ответил я. — Любая неосторожность и разорвёт на кусочки. Меня от взрывов доспех защищает. Вот как у вас такой же будет, тогда подумаю.

— Хорошо, — согласился он. — Тогда научи, как доспех укрепить.

— Нет.

— Мы даже к тебе в группу запишемся и на занятия ходить будем.

— Нет.

— А у твоей сестры уже муж есть, да? — задумался он. — Трубин, вроде бы…

— Всё, везите меня домой, — я прошёл к машине и демонстративно уселся на переднее сидение.

Военные переглянулись, посмотрели на поле, где Гангеш продолжал избивать мастера из черепов и тоже направились к машинам. Обратно ехали в тишине и половину пути я всерьёз думал, а не поехать ли в гости к сестре. Пожить в Италии пару месяцев, посетить пару званых вечеров, встретиться с королём. Уверен, что маркиз Сальви такую встречу с радостью организует и познакомит меня ещё с десятком родственниц правителя, которым пора выходить замуж. Но лучше уж такие вечера и мероприятия, чем то, что творилось вокруг.

— Демьянов только что сообщил, что вторая группа успешно отработала, — сказал Григорий Орлов, слушая радио. — Драки не было. К ним вообще четыре мастера на встречу приехали, поговорили и уехали.

— Правильно Евгений Константинович говорил, что ничего не будет, — согласился Роман, ехавший за рулём. — Пугают Разумовского, чтобы сам сдался. И сына своего отправил за границу поскорее.

— А что сын его? — отвлёкся я от неприятных мыслей.

— Мы думаем, что Великий князь всё ради того затеял, чтобы сына своего на трон посадить. Николая убрать, и его сын станет идеальным кандидатом.

— А что Воронцов? Вроде у него тоже сын есть.

— Так, приёмный, — отозвался Рома. — Ты сплетни светские не собираешь?

— Не слежу как-то за этим.

— У Воронцова трое детей, двое сыновей и дочка, с которой ты в Америку мотался. И все приёмные, потому что в детстве Великий князь болезнь перенёс и детей иметь не может.

— Правда? — удивился я. — Не знал…

— Знаешь, что Воронцов сказал, когда убегал?

— Что ещё вернётся? И ещё ножкой топнул, наверное.

— Сказал, что ещё ничего не кончено. Только кажется мне, он вовсе не брата своего имел в виду. Ты с ним поосторожней.

— Как меня эти братья утомили, — проворчал я. — Но в одном он прав, ещё ничего не кончено. Ему ещё за эту парочку черепов объясняться передо мной придётся.