Говорила мне мама, что никогда не стоит недооценивать себя. Свою нормальность, рассудительность, любвеобильность, в конце концов.
— Не стоит тащить всю живность к нам домой, — пытался достучаться в который раз к моему чувству ответственности Трампин. — Они все оказываются в кладовке Черныша, а это не очень ему нравится!
А я молча прижимала к себе очередное создание к своей широкой груди и твердила, — но кто ему поможет, если не мы!
Пролог
Колодец поражал своей монументальностью, выложенный из огромных валунов, пару метров в высоту и с шириной стенки где-то метра четыре, вызывал чувство опаски. Какой гигант выкопал его у себя в саду, — мельтешила мысль на краю сознания.
Улегшись на стенку, мы свесили в черный зев головы.
— Ну что там, — донесся крик отца Трампина, оставшегося внизу.
— Что там, Черныш, — еще успела спросить я, прежде чем снизу раздалось громкое чмок, и нас всосало внутрь со смачным плямк.
Две руки ухватили мое легкое тельце, даже скорее инстинктивно, чем обдуманно. Потому что я, исключительно инстинктивно заорала, переходя в ультразвук. Уж слишком противным был и чмок, и чпок, и плямк.
Я же не виновата, что не люблю, когда мной закусывают без спроса.
Ощущение движения исчезло практически сразу же. Только вокруг была кромешная темнота.
— Тише ты, — толкнуло меня со стороны Трампина. Он все также крепко держал меня за руку.
Хотя мы подозрительно спокойно покачивались на подобии водяного матраса, — неожиданно пришло в голове самое точное сравнение.
Другую мою руку сжимал Черныш, в этом я могла поклясться со стопроцентной уверенностью.
Правда он сейчас усиленно от чего-то отплевывался и шипел, как рассерженный кот.
— Где мы? — решила озвучить, интересующий скорее всего всех вопрос.
Черныш наконец отплевался и сообщил — мы в ж…, - я больше почувствовала, чем поняла, что он прикусил язык, вдохнул и выдохнул. Думаю, что мы где-то на изнанке мира.
— Думаешь? — уточнила я, — Трампин, а что говорят твои рецепторы?
— Что Черныш не далеко от истины, каким бы органом она не была. И что здесь достаточно пыльно.
— Значит меня одну покачивает на подобии водяного матраса?
— Так вот это что, — показалось, что трансформонт осклабился.
— А электричество кончилось? — даже не ожидала, что смогу так громко заорать после того, как чуть не сорвала голос в полете.
Над нашими головами что-то дрогнуло. Пространство с натугой задребезжало. Так дребезжит тело столетнего старца, когда он слазит со своего ложа. Кряхтя и постанывая.
— Что это такое, — опять не смогла придержать язык за зубами.
— Генератор? — предположил Трампин с проскальзывающим оптимизмом.
— В колодце? — переспросила с долей скепсиса.
Но все же предположение Трампина было правильным и помещение постепенно стало наполняться светом. На потолке разгорались лампы, даря холодный молочный свет.
Из темноты проступали металлические стены, с массивными заклепками.
Мы лежали на огромном водяном матрасе посредине пустого трюма.
Не отпуская моей руки, Трампин перекатами сполз на край матраса и поставил меня на ноги.
Черныш обежал трюм по периметру и застыл напротив створок, которые угадывались скорее интуитивной полосой на совершенно гладком прямоугольнике.
— Мы что, на космическом корабле, — выдвинула совершенно невероятное предположение.
— Который застрял в почве летающего острова? — усомнился Трампин.
— Эм, — ну а почему бы и нет.
— Сюда кто-то идет, — прозвучало со стороны двери.
Черныш попятился к нам, и мы застыли монументальной группой, не сводя глаз со створок.
Створки задрожали и со скрипом дернулись в стороны. Скорее всего энергии хватало только на освещение, потому что кто-то с той стороны смачно приложился кованным ботинком в не желающие открываться двери.
Еще через минуту шебаршения с той стороны, трюм гулко чмокнул, да так, что я присела рядом с Трампином от неожиданности и нежелания отправляться в очередной полет.
Створки дернулись и медленно разъехались.
И мы с удивлением уставились на пришедшего.
— Вы кто, — икнула, не в состоянии идентифицировать мирно стоящее чучело.
Я чувствовала, что Трампин напряжен, и то, что он успел моментально задвинуть меня за свою спину, говорило о его отменных инстинктах.
Существо, точно также как Черныш пол часа назад начало кашлять и отплевываться. В конце концов он избавился от першения в горле и проскрипел — Я шрампинтульный домовой!
И мы втроем открыли от удивления рты.