«Все, хватит» — говорю я себе, — «не думай пока о сестре. Ее уже не вернешь, только себя терзаешь попусту».

Я задумчиво трогаю бабочек, и, отпустив штору, направляюсь в ванную, чтобы, наконец, привести себя в порядок. Я не должна выглядеть шикарно на контрасте с той смугленькой девочкой…Да и вряд ли смогу. Но, как бы то ни было, времени у меня мало даже на самый простой макияж и укладку.

После ледяного дождя меня клонит в сон. Пока я стою в душевой кабине, чувствуя, как горячая вода течет по спине, согревая, и намыливаю на себя гель из бутылочки без опознавательных знаков, перед глазами странно дергается комната и я осторожно сажусь на дно, схватившись за голову.

Не хватало еще мне обморока. Черт, нет, ну только не голой в душе! Я не хочу, чтобы Смоленский нашел меня в таком виде.

Но гадкие мурашки уже бегают по спине. Каждый раз перед обмороком я чувствую себя так, будто кто-то перевернул меня вверх ногами и пытается вытряхнуть мою душу и сознание — в ушах звенит, тошнит, в голове стучит набат. А дальше — темнота.

— …Александра?

Я открываю медленно глаза.

Прекрасно. Я сижу в позе креветки, уткнувшись в дно душевой кабинки, и утекающая водичка щекочет мне лицо. Бок ощутимо холодит — кто-то открыл дверцу и лицезрит сейчас мой потерявший былую форму зад.

Пожалуйста, только не Смоленский. Пожалуйста.

В моей руке какого-то черта чужая щетка, а во рту привкус мыла. Сознание возвращается рывками, но я все равно не могу сразу вспомнить, какого черта я решила почистить зубы то ли шампунем, то ли гелем для душа. Зато прекрасно осознаю, что выругавшийся сквозь зубы человек все-таки сам Кирилл Смоленский. Мне не повезло.

— Спасибо, — мой голос похож на шепот и я прокашливаюсь, сев и прикрывшись руками, — я уже в порядке. Выйди, пожалуйста, и дай мне одеться.

— Выйди, — слышу короткое распоряжение и хочу умереть от стыда. Черт, Смоленский был не один. Дверь в ванную закрывается с щелчком. Скосив глаза, я вижу, как он подходит к душевой кабинке, а потом перекрывает внезапно душ.

Сволочь, мне вообще-то и так холодно после обморока! Какого?!

На голову мне падает полотенце. Я сдираю его, молча закутываясь, хотя мне многое хочется высказать вслух. Но пока меня потряхивает — язык не поворачивается.

Как-то я уже отвыкла от такого пренебрежительного отношения. Последние пару лет именно я смотрю на мужчин сверху вниз и увидеть меня без одежды в душе они могли только в одном случае — если я их приглашу домой.

— Я попрошу охрану перетряхнуть все твои вещи. Что принимаешь, Саша? — Смоленский словно отвешивает мне пощечины своим тоном, и я чувствую, как краснею со злости, — Хорошо, что ты это сделала не на людях. Мне сейчас не на руку слухи в прессе о связях с наркоманкой из эскорта. Поэтому со мной ты будешь ходить абсолютно чистая.

— Ты издеваешься?! — поднимаю я на него взгляд. Прелестно. Черт, обычно адекватные люди первым делом стараются поинтересоваться самочувствием упавшего в обморок человека, этот же сразу начинает рассуждать о наркотиках. — Я ничего не принимаю. Это был обычный обморок. Хотя, он случился очень внезапно. Вероятно, это погода.

— Тогда ты будешь не против, если тебя проверят, перед тем, как мы выйдем из дома? — спокойно интересуется он, и у меня возникает ощущение, будто бы расплавленная сталь его глаз пытается прожечь во мне дырку. Я сжимаю еще сильнее ноги, надеясь, что прикрылась как следует, — я не привык верить на слово.

— Как пожелаешь, — пожимаю я плечом. Хочет параноить — пожалуйста, я потерплю это еще пару часов, лишь бы отвалил, — и, пожалуйста, включи душ. Мне, вообще-то, холодно.

Он протягивает руку в душевую кабинку и поворачивает воду. Под аккомпанемент из моих воплей, на голову мне льется ледяная вода.

— К… ты… — клацаю зубами я, пытаясь плюнуть на все приличия и сказать ему, что он кретин. До тех пор, пока водичка не становится теплой.

— Извини. Перепутал, — издевательски произносит Смоленский, пока я задыхаюсь от шока, — У тебя, кстати, осталось всего двадцать минут на сборы. Надеюсь, ты поторопишься, Саша.

«Надеюсь, ты споткнешься на лестнице и проломишь себе голову, придурок» — мысленно посылаю я ему вслед лучи ненависти, когда чертов Кирилл Владимирович уходит, расстегивая рукава промокшей белой рубашки.

Когда я осторожно выхожу из ванной, завернувшись в халат, то в комнате сразу натыкаюсь взглядом на двух мужчин. Тех, которые заносили меня в самолет.

— Простите, — произносит один из них, увидев мое удивленное лицо, — мы тут все проверили. Сами понимаете… сказано так было.

Я смотрю на выпотрошенный красненький чемодан. Вообще-то, я думала, что Смоленский заставит меня сдать анализы. То, что он вытряхнет все мои вещи, я даже не подозревала. Думала, что это сказано ради запугивания. Эталонный козел.