Я подхожу и сажу её на колени.

– Мамин, – говорит она и протягивает мне игрушку. В груди сердце ускоряет ритм, готово проломить ребра. Я чувствую запах Юли. Пальцы подрагивают.

– Да, мамин, – я целую её в лоб. Я так хотел найти родню Юли, даже начал проводить расследование. Может я не с той стороны копаю? Может стоит узнать о прошлом Юли?

– Я верну её, – прижимаю Джулию к груди. – Она скоро вернутся к нам.

– А как Эльнур? Сильно переживал? Ну ты поцелуй сына за меня, – я заезжаю в посёлок и резко торможу. Через дорогу лениво переходит стадо коров.

– Как племянник? – смотрю на сонного брата.

– Расстроился, что папа его на ночь не поцеловал. Надеюсь мы не зря двести километров отмотали. И узнаем хоть что-то про Юлю, – а я то как надеюсь. Если я проехал такое расстояние зря и потерял драгоценное время, будет вдвойне обидно.

– Мутная какая-то история с этим детдомом. Юлю подбросили в бэби бокс, оставили из зацепок только игрушку и крестик. Нянечка, которая давно там работала, рассказывает про женщину из этих мест. Что она представлялась мамой Юли. Приходила, издалека смотрела и ревела. Вполне возможно она больше и не живёт в этом поселке.

– А как эта нянечка узнала её адрес?

– К подруге приехала в гости, а мама Юли её соседка.

– Зря ты это все затеял. Эти розыски. Нам убийцу Юли искать нужно, – руки на руле сжались. Я устал доказывать, что Юля жива. Самое страшное, что я сам начинаю в этом сомневаться.

Мы подъезжаем по указанному адресу. Останавливаемся возле деревянного барака. Время раннее, ещё все спят. Я откидываю голову на сиденье и потираю виски.

Забросил работу, с детьми практически не вижусь. Неужели все зря? Вдруг наш приезд ничего не даст?

На деревянное крылечко выходит мужчина в семейных трусах и в телогрейке, достает сигарету и закуривает. Смотрит на машину с любопытством. В этом захолустье моя тачка смотрится инородной.

– Пойдем. Поговорим? – зову Эмина и выхожу из автомобиля.

– Доброе утро! – здороваюсь с мужиком. Он прищурившись, затягивается и стряхивает пепел.

– Ну здорово. Коль не шутишь. Чё хотел?

– Мы ищем одну женщину. Она давно здесь жила. Может вы её знаете? Тамара Мышкина.

– Почему жила? И сейчас живёт. – он кивает на окна на втором этаже.

– Вы можете мне рассказать про нее?

– С чего вдруг? Я тебя не знаю.

– А так? – достаю пятитысячную купюру. Глаза мужчины алчно поблескивают. Он улыбается, обнажая беззубый рот и прячет купюру в кармен телогрейки.

– Что рассказывать то? Алкашка. Пьет не просыхает. Митька – её муж, поколачивает. Вчера с хлебозавода выгнали. За пьянку. Раньше то она игрушки делала. То для театра, то так продавала. А теперь спилась в конец. Руки трясутся. Ничего не может. Запила, когда ее дочьку в рабство продали.

– Что?

– Да дочь у нее была. Такая русская красавица. Кровь с молоком. Непутёвая только. Учиться, работать не хотела. Все о красивой жизни мечтала. Позвали значит её в модели. Ну та дура и побежала. А оказалась в борделе. В притоне. Приезжала тут месяц назад. Вся потасканная. В Сирию в бордель продали. А потом она, как то выбралась, – мы с Эмином переглядываемся.

– Какая говорите её квартира?

– Да вон. На второй этаж поднимитесь. На лево и до конца по коридору. Потом на лево. В аккурат её хата будет.

– Спасибо. – благодарю мужика. Поднимаемся по скрипучим деревянным ступенькам. Темнота, ничего не разглядеть. Находим дверь из-за которой слышны крики.

– Ты чё, курва? Последнюю чекушку допила?

– Да заткнись ты, Митька! Черт меня дёрнул с тобой связаться! Из-за тебя дочь потеряла. – стучусь в дверь. – Кого там нелёгкая принесла с утра пораньше? – дверь мне открывает неопрятная вида женщина, смотрит хмуро потускневшими голубыми глазами.

– Чё надо?

– Про дочку вашу хотели узнать.

– С какого перепугу я вам должна что-то рассказывать?

– А так? – достаю из приготовленного пакета коньяк пятилетней выдержки. Международная валюта. Хотя могли и бутылку водки принести.

– Ну заходи, – женщина отступает в сторону, пропуская нас. Кругом бардак. На диване лежит мужик. Берет с приставленной табуретки стопку и опрокидывает.

– Здравствуйте, – он кивает. Смотрю на стену и сердце бьется быстрее, когда вижу на ней фото Юли. Она, в школьной форме с гладиолусами. Хозяйка квартиры, обнимает её за плечи. Ещё выглядит по человечески; Юля, целуется с каким-то хмырем; с лентой «Мисс Химки».