— Да что ты волнуешься, — повторил Джонатан. — Это же проще, чем…

— Не надо, — прервал я его. — Помнится, ты однажды уже употребил эту метафору при описании скал острова Анст, и не могу сказать, чтобы она пришлась очень кстати.

— Может быть, они найдут для нас каких-нибудь пожилых лошадок? — с надеждой спросила Ли.

— Что касается меня, я сяду только на клячу, годную разве что для живодерни, — пообещал я.

— Все будет в порядке, — успокоил Джонатан. — Они обещали подобрать самых смирных лошадей.

— Не будь Паула так больна, она ни за что бы не позволила так измываться над главными героями, — сказал я. — Она-то знает, как обласкать кинозвезду.

Выбранные для нас лошади и в самом деле оказались кроткими, послушными скотинами, беспрекословно исполнявшими все команды, а седла, сделанные на манер ковбойских, были удобны и мягки, как кресла, и столь же безопасны. На краю болота, в зарослях тамариска установили камеры, а мы в сопровождении десятка цыганского вида пастухов отправились на поиски быков.

Путешествие верхом, если вы занимаетесь этим регулярно, — одно из лучших средств передвижения для натуралиста. Скорость зависит исключительно от вашего желания, а наблюдения можно делать не сходя с седла; к тому же на лошади можно заехать в места, куда на другом транспорте не доберешься. И в качестве последнего довода — живая природа испытывает к всаднику гораздо больше доверия, чем к пешеходу.

Итак, мы отправились в путь. Солнце немилосердно жгло наши спины, небо синело, словно цветы вероники, розово-зеленые тамариски мелькали перед нашим взором, а ноги лошадей тонули в прозрачной воде, покрывавшей траву шестидюймовым слоем. То здесь, то там мелькали куртины ярко-желтых, отливавших золотом ирисов. По мере продвижения к центру болота вода поднималась все выше, и каждый раз, когда копыта лошадей шлепались о воду, в воздух взлетали фонтаны брызг; капельки сверкали и переливались на солнце всеми цветами радуги, точно алмазные. Блестящие, будто отполированные лягушки скользили под водой, пытаясь увернуться от чудовищных лошадиных копыт.

Мимо нас проносились громадные голубые и ярко-красные стрекозы. При нашем приближении с зарослей ирисов вспархивали стайки изящных стрекоз-красоток в изысканном сочетании бледно-голубого и лазурного.

Гудя и блестя на солнце крыльями, деловито пролетела исполинская алая стрекоза, зажав в мощных челюстях ярко-голубую красотку. Опаловые щурки и темные ласточки на лету подхватывали насекомых, а вдалеке, среди тамарисков, вылавливали из воды лягушек и мелкую рыбешку желтые и белые цапли, выпи и кваквы.

Неожиданно впереди мы увидели быков. Их было около сотни, пасшихся в тени деревьев, — грозный черный риф на фоне безобидной болотной зелени. Пастухи велели нам отъехать в сторону, а сами, растянувшись в длинную цепочку, свистя и подбадривая друг друга, окружали недоверчивых, фыркающих зверюг. Через какое-то время им удалось стронуть стадо с места, мы пристроились позади и погнали его вперед. Вначале быки двигались неспеша, но, войдя в азарт, подхлестываемые громкими криками пастухов, перешли на рысь, а затем на галоп, яростно вспенивая воду и вынуждая нас следовать за ними в таком же темпе. Мы испытывали поистине пьянящее чувство, когда стадо, вздымая волны, неслось впереди, а мы летели за ним, крича и улюлюкая, словно самые настоящие пастухи.

И вдруг, в одно мгновение, все переменилось.

Добежав до густых тамарисковых зарослей, стадо, словно испугавшись того, что в них скрывалось, разом остановилось, а затем, повернув, бросилось назад. Теперь уже не мы гнали быков, а они нас. Страшная черная масса, увенчанная лесом острых загнутых рогов, неумолимо катилась на нас, грозя растоптать и уничтожить. Те пять минут, что потребовались пастухам для того, чтобы остановить паническое бегство, обошлись нам дорого. Пока быки отдыхали и паслись, мы с трудом пришли в себя и через некоторое время, правда, уже с меньшим энтузиазмом снова погнали их к камерам.

Тут настал час моего отмщения Джонатану. Камеры, около которых находились Джонатан и оператор, располагались всего в сотне ярдов от нас, среди группы молодых тамарисков. На быков вдруг вновь напал страх. На сей раз они твердо уверовали, что опасность кроется где-то позади, и потому, сломя голову, устремились к камерам. Мы-то намеревались прогнать их мимо камер, снимая со всех сторон, но куда там? Пастухи не успели опомниться, как громадная черная лавина, круша и сшибая попадавшиеся на пути деревья, в одно мгновение поглотила Джонатана, Криса и кинокамеры. К счастью, обуреваемые страхом быки промчались мимо, обогнув с двух сторон островок, на котором находились злополучные режиссер с оператором.

Я подъехал к насмерть перепуганным Джонатану и Крису.

— Эй, Харрис, — радостно окликнул я. — Хорошо повеселились?

— Повеселились? — прохрипел Джонатан. — Я думал, нам пришел конец. Это была самая страшная минута в моей жизни.

— Брось пороть ерунду, — беспечно отозвался я. — Подумаешь, каких-то несколько быков.

— Несколько? — взорвался Джонатан. — Их были сотни! Они могли нас убить.

— Не понимаю, что ты нервничаешь, — притворился я. — Все произошло так, как ты сказал.