Выдох облегчения, перемешанный с некоторой грустью, был мне ответом.

— Доброе утро, Алексей Владимирович, на Ваш вопрос ответит доктор, который присоединится к нам через десять минут, — ответил Владислав, — а сейчас попробуйте принять сидячее положение и затем встать на ноги.

Очень аккуратно я начал отрывать свою спину от кровати и увидел свои руки, на которые хотел опереться, чтобы немного себе помочь. Это были не мои руки: вздутые вены, кожа вся сморщенная и в каких-то пятнах. Потрясено я смотрел на руки и не мог поверить, что это происходит наяву.

Владислав смотрел на мои действия, сделал шаг, чтобы помочь мне принять сидячее положение, но его жестом руки остановил другой врач, сказав, — Алексей Владимирович, прилягте на кровать, не нужно вставать.

— Меня зовут Петр Петрович Нестеров, — представился доктор, — я занимался вашей реабилитацией последние 2 года. Алексей Владимирович, — продолжил он, — мне нужно двадцать минут, чтобы убедиться, что Ваше состояние удовлетворительно на данный момент, а потом я Вас передам своему коллеге, который присутствует здесь. Познакомьтесь, — он указал на третьего врача, который стоял чуть в стороне и внимательно наблюдал за мной, — Семен Викторович Козловский, он вам подробно все объяснит и ответит на все вопросы.

Когда он закончил говорить, начал усердно нажимать на прозрачный предмет в своей руке, похожий на стекло, правильной прямоугольной формы, переговариваясь с Владиславом непонятными терминами, в комнату бесшумно вошла женщина в красивом комбинезоне, который выгодно подчеркивал ее фигуру. Она подошла к доктору Козловскому и показывая на меня глазами начала с ним тихо разговаривать.

За эти двадцать минут, у меня в голове не укладывалась вся та небольшая информация, которую я получил за три моих последних пробуждения в этой палате. Какая Империя? Какие два года реабилитации? Где мои родители? Наверное, из института отчисли? Хотя нет, из института точно не отчислят, так как отец недавно оказал институту спонсорскую помощь, после которой сам ректор вызвал меня к себе познакомиться, предлагал поехать в экспедицию на горный Алтай. Я отказывался, но ректор оказался настырным мужиком, уговорил отца чтоб он на меня подействовал. Меня внесли в список участников этой злосчастной экспедиции. Через неделю я должен был лететь на Алтай. Не хочу, но отказать отцу было невозможно… Но больше всего меня беспокоило состояние мамы и мои странные руки.

Через некоторое время Петр Петрович закончил проверку моего состояния.

— Поздравляю Вас, Алексей Владимирович, Ваши анализы в норме, они соответствуют заданным параметрам установленным Главным Медицинским Искином нашего центра, — сказав, он переключился на Владислава, — Влад, будьте любезны, установите нашему пациенту нанокорректоры.

Владислав подошел ко мне, достал из кармана небольшую коробочку, открыв ее, он извлек из нее четыре узеньких ремешка, светло зеленого цвета, — Алексей Владимирович, эти устройства будут мониторить и при необходимости поддерживать работу Вашего организма, если за два дня они не поменяют цвет на насыщенный зеленый, то значит все процессы в Вашем теле проходят в штатном режиме, соответственно если они темнеют, то тогда Ваш переход в другое отделение не на долго задерживается, давайте я их закреплю и Вы можете вставать, — наклонившись ко мне, он отделил рукава от моего белого одеяния, напоминавшего рубашку свободного покроя, но никаких пуговиц или завязок на ней не было. Рукава, по всей длине от плеча до запястья, раскрылись, оголяя мои тонкие руки желто-фиолетового цвета с разводами и вздутыми венами, явно проглядываемыми сквозь дряблую кожу.

Видя мое состояние, близкое к панике, Владислав жестко произнес, — Алексей Сергеевич, это все обратимо, не нужно так нервничать, потерпите пару минут, Вы сможете спокойно поговорить с врачами, которые Вам помогут.

Он закрепил в районе предплечья прибор в виде полоски, проделал такие же действия на другой руке. Ремешки мягко обвили мои руки и соединились, образуя браслет на том месте, где раньше у меня были бицепсы.

Восстановив целостность моей рубахи, рукава заняли свое место. Почти такие же действия он провел со штанами, прикоснувшись к ним в районе бедра они разошлись, показав мне мои ноги. Это были две тонкие палочки такого же цвета и вида как руки. Поднеся полоски к ноге в районе паха, они обхватили мои ноги, соединились, образуя еще два браслета на каждой ноге.

Закончив свои действия, приведя штаны в нормальный вид, с его ладоней сползли белые перчатки и втянулись в манжеты его костюма. Он посмотрел на меня и проговорил:

— Алексей Владимирович, вставайте, теперь Вам будет легче это сделать.

Я начал вставать. Хоть меня немного пошатывало, приложив максимум своих усилий, я принял вертикальное положение.

Мой взгляд, вначале слегка затуманенный, постепенно сфокусировался и я смог рассмотреть врачей и комнату в которой провел наверно очень много дней.

Трое врачей были одеты в красивые, небесно-голубые медицинские комбинезоны, а у Владислава комбинезон отличался по цвету и был кораллового оттенка. При этом они выглядели очень стильно и элегантно. Возраст у всех был от 30 до 40 лет, только Владислав выглядел как студент на практике и был немного старше меня.

Комната представляла собой правильной формы квадрат, одну сторону занимало сплошное стекло, сквозь которое я видел зеленые луга на которых росли березки, где-то в вдалеке извивалась речка, небосклон был голубым и чистым. С другой стороны комнаты, по всей длине стены, висели огромные экраны, на которых отображались различного рода индикаторы моего здоровья. Пол в палате был светло — персикового цвета, что создавало уют и ощущение спокойствия.

Я сделал первый шаг, мое тело налилось тяжестью, было непривычно, я не понимал, почему мне так трудно дышать, но постепенно дыхание выровнялось. Боль, которая начинала нарастать во всем теле, исчезла, я смог сделать второй шаг.

— Алексей Владимирович, достаточно, не нужно себя подвергать нагрузкам, Ваше тело еще не готово выполнять все свои функции, — сказал Нестеров, — на первый раз Вы молодец, но теперь можете прилечь на кровать и мы с Вами побеседуем.

Попятившись назад, я медленно присел на кровать и затем улегся на мягкую постель, испытав прилив счастья. Все тело, минуту назад, было напряженно как натянутая струна, в этот момент расслабилось и я блаженствовал, но ощущение мгновенно прошло, стоило подумать о моем бедственном положении, а неизвестное состояние мамы добавляло мне волнения.