— Наш брак основан не на чарах, мистер Кэрью, — произнесла она с искренним убеждением, спокойно и твердо выдержав его взгляд. — Он основан на клятве, данной нами друг другу.

— «Пока смерть не разлучит…»?

— Да. Для нас с Бренданом это так.

Несколько секунд он сердито молчал, всем своим видом выражая несогласие с этим утверждением. Наконец яростный блеск в его глазах померк, уступив место печальному унынию. Он посмотрел на пресс-папье, потом медленно опустил его на стол.

— Вот и для Иланы с Гансом было точно так же, — с горькой иронией сказал он.

— Мне очень жаль, — пробормотала она, чувствуя, как сострадание вновь пробивается сквозь все вызванные им бурные чувства.

Он криво улыбнулся:

— Извините за вторжение. И спасибо, что уделили мне время.

Повернувшись, он направился к двери. Сьюзен разрывалась между странным ощущением незавершенности их отношений и сознанием того, что она не может дать то, что ему нужно.

— Прощайте, мистер Кэрью, — мягко произнесла она, искренне надеясь, что он обязательно найдет кого-нибудь, кто сможет ослабить его боль.

— Нет. Не прощайте, — в его голосе послышался металл, а глаза загорелись непоколебимой уверенностью, — мы еще встретимся, Сьюзен Форбс. Сейчас не время и не место, но придет наш день и час.

Эти слова ударили ее прямо в сердце. «Так он тоже это чувствует?»— с изумлением подумала Сьюзен.

— До свидания, Сьюзен, — сказал он, выделив слово «свидание».

С этими словами он закрыл за собой дверь и на время ушел из ее жизни. До тех пор, пока их пути снова не пересекутся — в другое время, в другом месте. Но когда? И каким образом? Сьюзен не знала. Она подняла со стола тяжелое стеклянное пресс-папье. Пальцы Кэрью отпечатались на стекле, затуманив его блеск. Стекло было холодным. Сьюзен поежилась и поставила пресс-папье подальше от себя.

«Я люблю Брендана, — изо всех сил твердила она. — И буду любить его всю жизнь. Лейт Кэрью не изменит моих чувств к Брендану. Ничто и никогда их не изменит».

Она вдруг снова схватила пресс-папье и засунула в нижний ящик стола. С глаз долой.

Лейт Кэрью ушел, но возникшие с его появлением проблемы остались. Лучше бы Сьюзен никогда его не встречала! Слишком сильное впечатление произвел он на Сьюзен. Воспоминания о нем то и дело вставали теперь между ней и Бренданом, нарушая их душевную близость и взаимопонимание.

Обычно она рассказывала Брендану обо всем, что у нее случилось интересного за день, но сегодня что-то удержало ее от откровенности, и она умолчала о визите Лейта Кэрью в ее кабинет. И даже сделала вид, будто ей неинтересно, когда Брендан начал делиться с ней впечатлениями от своей беседы с Кэрью, и быстро перевела разговор на другую, более спокойную тему.

Так или не так это было на самом деле, но Сьюзен казалось, что Лейт Кэрью представляет какую-то угрозу для ее семейного счастья. Он оставил в ней чувство неизбежности, от которого трудно было отделаться и которое никак не удавалось подавить: придет день и час, и они снова встретятся. Но что будет значить для нее такая встреча? Эта мысль пугала Сьюзен, она изо всех сил старалась не допустить Лейта Кэрью в свою жизнь.

Через три дня после визита в медицинский центр Лейт Кэрью появился в вечерних теленовостях. Когда его суровое лицо возникло на экране, сердце Сьюзен тотчас сбилось с ритма. Она больше не могла воспринимать его в качестве телевизионного персонажа.

— Пойду приготовлю ужин, — сказала она и, оставив Брендана досматривать новости в одиночестве, помчалась на кухню.

Брендан пришел к ней через несколько минут.

— Поиски Эми Берген прекращены, — сказал он, сморщившись, как от боли, при мысли о такой нелепой потере человеческой жизни.

— Почему? — в страхе вскричала Сьюзен. Рассудок с самого начала говорил ей, что у девочки нет шансов выжить, и все же, пока ее искали, надежда оставалась.

— Нашли одежду.

— А ее саму — нет? Брендан покачал головой:

— Только одежду. Неподалеку от логова динго.

— О Господи!

Сразу вспомнился случай с Азарией Чемберлен: собака динго утащила девятинедельную девочку со стоянки в Айерс-Роке.

— Но Эми Берген уже два года, — запротестовала Сьюзен. — Она, конечно…

— Полицейские считают, что тут все ясно.

— И больше никаких следов?

— Очевидно, нет. Что там могло сохраниться, когда прошло столько времени, — тихо добавил он. Ее плечи поникли.

— Да, конечно. Ничего.

— Лейт Кэрью не готов принять этот факт. Что вполне понятно.

— Да, — коротко бросила она и принялась с яростью рвать на кусочки листья латука для салата. Такие люди, как Лейт Кэрью, не способны принимать то, что им не нравится. Но ему придется смириться, мрачно думала она, выбора нет.