Заточка сражался иначе. Маленький человечек был хитрецом, экспертом по уличным боям. На его мягком лице застыло выражение сонного счастья, когда он пинал, бил, кусал и бил. Он обладал нравственностью росомахи и яростью дикой кошки.

И тут за дело взялся Гром Джим. Его пленители на мгновение расслабились, обманутые его притворной беспомощностью, пока он стоял, не делая никаких попыток освободиться. Один из них приставил пистолет к груди Уэйда. А руки Грома Джима, слегка согнутые на груди, держали двое других.

В мускулах Уэйда таилась необычайная сила. Когда он рванулся, его похитители оказались застигнуты врасплох. Он просто рывком освободил руки, опустил одну и поднял другую. Первый удар Гром нанес по пистолету, отбросив его в сторону. А потом правый кулак Уэйда врезался в небритую челюсть противника, и раздался хруст, когда зубы внезапно сомкнулись. Один из противников вышел из боя.

Одновременно Уэйд отпрыгнул назад, уклоняясь от протянувшихся к нему рук. Его пистолет был извлечен из кобуры, винтовки его товарищей тоже исчезли. Зато ослепительный свет теперь уже не был помехой. Глаза Уэйда уже привыкли.

Значит, это ловушка! В конце концов, враг добрался сюда первым, и приготовил ловушку. Но почему минойские жрецы помогают им?

В первый момент Уэйд никак не мог решить эту проблему. Он был слишком занят, работая кулаками.

Два ярких прожектора были установлены в противоположных концах комнаты, и из темноты позади них донесся звук выстрела. Рыжий Аргайл взвизгнул и некоторое время стоял, уставившись на свою левую руку, с которой капала кровь.

– Остановитесь! – раздался резкий голос. – Не убивайте их! Цельтесь в их руки и ноги.

– Сдаемся! – скомандовал Уэйд. – Рыжий, Заточка, остановитесь!

Аргайл повернулся с выражением гневного недоверия к своему лидеру.

– Что?

Не обращая на него внимания, Уэйд поднял руки.

Из-за прожектора послышался чей-то смех.

– Хорошо! Свяжите их, ребята. Но будьте осторожны.

Уэйд позволил связать себя, и Рыжий с Заточкой последовали его примеру, хотя и приглушенно протестуя. Но в глубине души они знали, что так будет лучше. Если бы они продолжали сражаться, их безжалостно расстреляли бы из темноты, пока они не стали бы калеками и беспомощными.

Теперь, хотя они и были пленниками, они все еще могли сражаться, если представится такая возможность.

Уэйд надеялся, что не ошибся. Его первая ошибка заключалась в том, что он позволил себе поддаться ложному чувству безопасности и таким образом попасть в ловушку. Почему-то он не мог поверить, что минойцы объединились с похитителями Гэлбрейта. Но все указывало на это.

– Оставь их ноги свободными, – скомандовал голос невидимого предводителя бандитов, затем он выступил вперед. Человек с прищуренными глазами, выпуклой челюстью и лысой головой. Он был похож на стервятника и нуждался в бритье.

– Гром Джим Уэйд и его дружки, а? – Он ухмыльнулся, разглядывая своих пленников. – Меня зовут Квестер. Рад познакомиться. – Уэйд не ответил, и тогда Охотник продолжил: – Значит, люди Вардена не поймали тебя в Сингапуре. Они сообщили нам об этом по радио. Но что случилось с парнями, которые отправились за тобой?

Взгляд Уэйда был ледяным.

– Они мертвы, – сказал он, и что-то вроде порыва ледяного ветра, казалось, пронеслось по подземной комнате.

Охотник высунул язык и облизнул губы. Он больше не улыбался.

– Ты сам скоро умрешь, – сказал он наконец. – Вы все трое.

Он сделал быстрый жест, и Уэйд увидел, что появился Ятон.

– Камера готова, – сообщил критянин.

Он говорил по-английски, и Уэйд понял, что это, должно быть, результат его собственного визита с Миггсом в долину много лет назад.

Возможно, многие туземцы изучали новый язык.

По команде Квестера Уэйда и его спутников провели по короткому коридору и остановили перед металлической дверью, которую Ятон отпер. Дверь была сделана из бронзовых прутьев, прочно вставленных в металлическую раму.

За ней была маленькая голая камера, освещенная единственной лампой.

Пленников втолкнули внутрь, дверь закрыли и заперли на ключ. Остальные ушли, оставив только Охотника, Ятона и одного из вооруженных убийц, приземистого, волосатого парня со злыми свинячьими глазами.

Лицо Охотника исказилось от злобы.

– Будь моя воля, я бы не оставил тебя в живых, – сказал он, глядя сквозь решетку. – Значит, ты и есть Гром Джим Уэйд?

– Не совсем, – сказал Уэйд с раздражающим спокойствием. – Я – Санта-Клаус, а эти ребята со мной – Гром и Молния. Два моих оленя.