В таком режиме, проговаривая каждую мелочь, сделать три домашних задания – по математике, русскому языку и окружающему миру – можно было только за два-три часа при моем неотрывном внимании. А еще чтение. Макс читал очень медленно и ненавидел это занятие всей душой.

В самые ужасные дни всего этого вечернего кошмара, часов в одиннадцать, вдруг оказывалось, что еще есть стихотворение по английскому, и завтра физкультура – надо приготовить форму. Кое-как управлялись к полуночи…

Все это вечернее расписание пронеслось перед глазами, и стало уже нестерпимо тошно. А ведь Макс только в третьем классе, а Гошка и вовсе еще в школе не учится… Страшно подумать, что будет, когда оба сына станут учиться в школе.

Эти мысли прервал звонок телефона. Снова звонила Маргарита Николаевна. Надо брать.

– Алло…

– Здравствуйте, Татьяна Аркадьевна! – выпалила учительница. – Наконец я до вас дозвонилась. Уже подумала, вы меня боитесь и поэтому не берете трубку. Не знаю, говорил вам супруг или нет, но у меня серьезный разговор по поводу Максима. Так больше продолжаться не может. Понимаете, я уже и так помогаю ему на всех контрольных. Но сейчас сказали, что через месяц итоговая работа по математике и на ней будет присутствовать человек из Министерства образования. Вы ведь знаете, что наша школа новая и к ней пристальное внимание. Все работы потом тоже будут просматриваться. Вы понимаете, что Максим вообще ничего не напишет?! Он решает задачи, только когда говоришь, КАК их решать и ЧТО писать! В общем, я поставила вопрос перед директором. Ведь такая ситуация не только по математике. Все остальные предметы в таком же плачевном состоянии… Мы говорили еще в первом классе, что мальчик не тянет программу… Значит, завтра в 10:00 мы с Зинаидой Леонидовной ждем вас в ее кабинете.

Этот длинный монолог я робко прервала:

– Маргарита Николаевна, может, получится поднатаскать его за этот месяц? Может, нужен хороший репетитор?..

– О чем вы говорите?! Вы думаете, можно программу трех лет преподать ребенку за один месяц? И не просто ребенку! А ребенку, который ничего не хочет делать! Который может спокойно сидеть только с планшетом в руках! Иначе его вниманием завладеть невозможно! В общем, завтра обсудим, что можно сделать, до свидания.

На этом разговор закончился, а из комнаты раздались крики дерущихся детей.

Дальше как в тумане: уроки, ужин, ссоры детей… Когда я оказалась в кровати, последней мыслью было поставить напоминалку в телефоне, чтобы предупредить секретаря Марину о том, что завтра я опоздаю.

На следующий день в кабинете директора подтвердились мои самые ужасные догадки и опасения.

– Поймите, мальчик больше не может у нас учиться. Нет, конечно, ваше право – оставить его тут, дождаться контрольной работы. А дальше будут большие и серьезные разбирательства. Понимаете, работа вашего мальчика будет свидетельствовать о том, что в нашей школе недостаточно квалифицированные учителя. Мы не хотим навлекать проблемы и очередные проверки на всех, а Маргарита Николаевна не хочет остаться без премии к Новому году. В общем, говорим вам прямо, что мы будем настаивать на проведении дополнительной аттестации. И вот я не понимаю: оно вам надо? Давайте разберемся по-хорошему. Вы просто переводите ребенка в другую школу, и все останутся в выигрыше: и вы, и ребенок, и мы. Есть же масса других школ, не таких сильных. Да, скорее всего, Максу нужны будут репетиторы, чтобы поступить в институт. А может, и не нужен ему институт…

Я не стала спорить. В чем-то директор, несомненно, была права. При чем тут они, если у них программа…

А насчет дополнительной аттестации – уж они-то точно найдут, к чему придраться! Еще когда поступали к ним в школу, мне долго повторяли, что читать Макс умеет, но память у него недостаточно хорошая. Психолог говорил об эмоциональной неустойчивости и о неразвитости волевой сферы, о том, что очень плохо сформированы какие-то «организационные навыки»…

Я, конечно, пообещала тогда, что мы будем стараться, заниматься. А в итоге… Дали повышение, и я с головой ушла в работу. Так и не разобралась, что это за «волевая сфера» и «самоорганизация»…

Я вышла из кабинета почти в слезах, со списком школ от Зинаиды Леонидовны, «тоже хороших, но не таких сильных». Макс грустно взял меня за руку, и мы вышли на улицу. Было видно, что он тоже расстроен и чувствует себя виноватым.

Ох, как же мы докатились до такого? Ребенка исключают из школы практически за неуспеваемость! Я думала, со мной этого никогда не случится! А теперь стояла в кабинете директора и чувствовала себя двоечницей. И ведь верно. Я тоже провалила экзамен, только другой. Он называется «Быть хорошей мамой». У меня тоже двойка! Вон идет мама одноклассника, у которой ребенок играет на скрипке и учится на четыре и пять в этой сильной школе. Она замечательная мама, а у меня… Макс не справляется со школьной программой. Гошка не знает букв, не умеет считать. Его только в нашу школу во дворе отдать останется. Не была там ни разу… Но говорят, что дети в этой школе со второго класса курят и прогуливают…

А может, действительно пойти туда? Все равно надо искать новую школу. Какая разница, откуда начинать? Этой школы не было в списке директора. Видимо, и впрямь она такая, что ее не посоветуешь даже маме двоечника.

Пройдя по знакомым улицам, я вошла во двор этой самой школы. Через него мы много-много раз ходили в супермаркет. За углом действительно стояли подростки – трое мальчишек и две девочки лет четырнадцати – и курили.

В вестибюле меня встретила вахтерша. Показала, где я могу повесить пальто. Заметила, что вообще-то посторонних пропускать нельзя, но раз я выбираю школу, то она может прямо к директору меня отвести. Он как раз сегодня у себя.

Директором оказался мужчина лет сорока, с лысиной, в очках, с бегающим виноватым взглядом. Он выслушал меня и сказал то, что я и так уже прочитала на его лице:

– Ну что ж делать!.. Конечно, возьмем, раз вы к нам по месту жительства относитесь. Да и классы у нас не такие уж большие. В третьем «Б» вот двадцать три человека. Но я бы вас в «В» направил: там программа совсем простая. Мальчику будет легче. Потому приносите документы, приводите сына. А школа… У нас школа как школа. Что вы хотите? Подростки – они везде курят. Учителя разные: есть те, что прикрикнут, есть мягкие, спокойные. Да как и везде. Что ж, про каждого не расскажешь.