– До свидания, миссис Броуди. Спасибо. – И Митчелл повесил трубку.

Он набрал второй номер. На звонок ответил грубый, нетерпеливый голос:

– Боб Верн.

– Здравствуйте, мистер Верн. Это детектив Лонни, из полицейского управления Гленмор-Парка. Насколько я понимаю, у вас три месяца назад пропала дочь?

Пауза в пару секунд.

– Говорите, ну?

– У нас тут произошли некоторые подвижки в деле, и мы хотели бы проверить, соотносятся ли они с вашей дочерью.

– Какие подвижки? – Голос стал мягче, с просительными нотками. – Вам известно, где она?

– Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– Задавайте.

– Ее рост, по протоколу, составляет…

– Метр семьдесят с небольшим. Волосы рыжеватые, глаза зеленые. У правого колена шрам, сзади. Вы не знаете, где она сейчас?

Энни про шрам не упоминала, а у неизвестной волосы были темно-рыжие, никак не рыжеватые. И все же Митчелл не удержался от вопроса:

– У нее когда-нибудь оперировался корневой канал зуба?

– Нет.

– Может быть, вы не помните, поскольку дело было еще в детстве? Я…

– Да что вы мне говорите! Я дантист. Я лично провожу своим детям все стоматологические процедуры.

– Да-да, понимаю.

– То есть новые подвижки больше не актуальны?

– Мне очень жаль.

– Н-да… Пора было привыкнуть. – Мужчина горько вздохнул. – Не надо бы уже замирать от надежды при ваших звонках. А я вот все себя тешу…

– Увы, мистер Верн. Извините.

На том конце дали отбой.

– По пропавшим тупик, – объявил Митчелл Джейкобу.

– Что поделать, – развел тот руками. – Придется плясать от ключей машины.

– Хорошо, – сказал Митчелл. – Если б она жила рядом с парком, то не взяла бы их с собой. Значит, припарковала машину где-то поблизости.

Джейкоб кивнул.

– Похоже на то. Ну, а поскольку при ней не было ключей от квартиры и другой необходимой мелочовки, то она, скорее всего, оставила все свои вещи в машине и вышла пробежаться налегке.

– Ну-ка, давай посмотрим… – Митчелл открыл у себя в браузере карту города. – Вот Баттермир-парк. Если она припарковалась на южной стороне, возле Вэлли-Виста-роуд, то машину должна была поставить на одной из этих стоянок. – Он указал на две парковки на карте. – Других парковочных мест на Виста-роуд нет.

– Допустим. – Джейкоб посмотрел Митчеллу через плечо. – Только если б она припарковалась к востоку от парка, бежать бы ей пришлось по дрянной местности – кочки да колючки, – так что давай пока предположим, что ее машины там нет. Зато она могла припарковаться где угодно на Файрстоун-драйв. Улица тихая, паркуйся где угодно.

– Если она так сделала, а ее машина осталась там на неделю с лишним, ее могли отбуксировать.

– Логично, – одобрил Джейкоб. – Давай с этого и начнем.

Он встал и надел шляпу.

– Ты куда? – не понял Митчелл.

– К транспортникам.

– Транспортный отдел, между прочим, в нашем здании, – напомнил Митчелл. – Шляпа тебе зачем?

Джейкоб обиженно выпрямился.

– Это моя шляпа. Она для меня как часть мундира. Ты вот, скажем, в транспортный без штанов заходишь?

– Иногда. Когда хочу серьезного отношения.

– Ну вот видишь… Так что держи свои штаны при себе, а я сейчас вернусь. Отчет уже у меня в компьютере, приду – скину.

В транспортном отделе одиноко сидел сержант Уоллес, знакомец Джейкоба с незапамятных времен. Они год в год поступили в полицию и вместе же учились в полицейской академии.

Но, несмотря на то что они были на короткой ноге, Джейкоб считал Уоллеса одним из самых бестолковых во всем участке. Свою бестолковость он проявлял еще в академии, постоянно пребывая в шаге от отчисления, – и продолжал демонстрировать по ходу службы, уже став копом. Во время учебы вся их комната дружно недолюбливала Уоллеса за храп по ночам – долгий, с изменчивым жужжанием, он восходил руладами, а затем опадал в басовый регистр, где на секунду замирал. Бывало, что и пресекался посередке. Любой из близлежащих чувствовал, как Уоллес напрягается, и лелеял надежду, что дыхание мучителя сейчас прервется и он наконец-то затихнет навсегда. Но проходили секунды – одна… две… три… И ненавистный жужжащий храп вновь взвивался из искривленных носовых пазух.

От этого звука было некуда деться, к нему было невозможно привыкнуть; он не давал заснуть по ночам, когда каждая секунда сна на вес золота. А по утрам, когда Уоллес просыпался, его кровать неизменно окружали ботинки, пущенные в него ночью разгневанными соседями по комнате.

Уоллес был полноватый, загорелый, среднего роста. Лысел, но, в отличие от Джейкоба, бритости головы предпочитал седую плешь. Нос у него, несмотря на храп, был довольно широк и занимал изрядную часть лица. При виде Джейкоба Уоллес заулыбался и откинулся на спинку стула.