— Мы говорили о том, что в ближайшие дни я буду занят, — напомнил Лори.

— Да… — Тони съела ягоду прямо с его ладони. — Конечно, я справлюсь. Кай будет рядом.

А Кай не вернулся — ни той ночью, ни следующей. Лори оставил ей артефакт для связи: простенькое колечко с кристаллом.

— Поверни камень, если почувствуешь, что нужна помощь, — сказал Лори. — Связанный с ним артефакт у меня, я пойму и приду. Если Кай не вернется, попроси горничную остаться на ночь.

Тони терпеливо ждала, заставляя себя читать или рукодельничать. Длинные дни сменялись не менее длинными вечерами, а потом наступала ночь, и Тони прислушивалась к шорохам в пустом доме, лишь под утро забываясь тревожным сном.

Ничего удивительного, ей стало казаться, что ее бросили. Если Лори предупредил о том, что будет занят, то Кай исчез молча. Тони посчитала, что мужчины по-разному избавились от ненужной содержанки. Нет, скорее опасной. Все же она — дочь изменника… что бы ни говорил Лори…

Тони несколько раз на дню то убеждала себя в том, что покровители никогда ее не обманывали, то падала духом и плакала, сожалея о том, что рассказала им правду о себе. И возвращение Кая, конечно же, ее потрясло. Но ведь он ждал иного приема…

— Милорд… Это из-за обиды? — поинтересовался Кай, помолчав. — Из-за того, что я исчез, не предупредив?

— Нет. — Тони зябко повела плечами. — Мне показалось, вы… не рады… возвращению.

Она могла бы соврать. И пусть это запрещено, она не боялась наказания. Правда нужна была ей, чтобы хоть что-то прояснить.

— Не рад? — переспросил Кай хриплым голосом.

Одно движение — и он очутился рядом с Тони.

— Не рад…

Горячее дыхание обожгло шею. Губы коснулись нежной кожи. Тони вскрикнула, почувствовав укус.

— Все еще уверена, что не рад?

Она и охнуть не успела, как Кай забрался руками под юбки и сжал ягодицы, притягивая Тони к себе.

— А как же ужин? — пискнула она невпопад.

— Вот сейчас и поужинаю. — Кай смахнул со стола вазу с фруктами и усадил Тони на столешницу. — Тобой.

Держаться на расстоянии? Заставить Тони возненавидеть себя?

Благие намерения испарились, стоило Тони заплакать. Каю словно нутро вывернули наизнанку, так хотелось осушить ее слезы поцелуями.

Дурак! Зачем медлил?

Кая, как мальчишку, захлестнули эмоции. Радость, потому что его ждали. И злость, на Лори, потому что он оставил Тони одну. Наверное, он не предполагал, что Кай исчезнет надолго. Но все же! А если бы с ней что-нибудь случилось?

Кай не рад… Не рад?! Как она могла подумать…

Желание захлестнуло мощной волной, смывая остатки разумных мыслей.

— Моя… — шептал Кай, прикусывая нежную кожу. — Моя девочка…

Засосы наливались кровью и темнели на глазах, а он не мог остановиться, наносил метки, подчеркивал право собственности.

Тони стонала, запрокинув голову, когда он терзал ее груди. Сначала сквозь ткань, после — сорвав платье и нижнее белье. Кай больше не беспокоился, что боль и грубое обращение ее испугают. Малышка доверилась ему полностью и чувственно отзывалась на любую ласку. Ее возбуждали и нежные поцелуи, и болезненные щипки.

Кай задыхался от переполнявшей его эйфории. Когда в штанах стало невыносимо тесно, он подхватил Тони и, перевернув, распластал грудью на столе. Половые губы блестели от выделений. Глухо застонав, Кай надавил на промежность головкой члена. Поначалу сдерживался, позволяя Тони привыкнуть: медленно входил, замирал и дурел он ярких ощущений. Стенки влагалища сжимали член тисками, и легкие, едва заметные сокращения усиливали возбуждение.

А Тони, распалившись, требовала большего: нетерпеливо вертела попой, хныкала и даже пыталась погладить клитор пальцем. Кай жестко пресек самодеятельность — заломил руку за спину, прижал к пояснице и пару раз ударил Тони по ягодицам.

— М-м… — выдала она.

И Кай отпустил себя, совершая резкие фрикции, вбиваясь так, что стол ходил ходуном, а стоны заглушали сочные шлепки соприкасающихся тел.

Тони кончила первой, забившись птицей в руках Кая. И он забылся следом, едва ощутив, как сокращаются стенки влагалища, а очнулся обессиленным, и обнаружил, что лежит на Тони, прижимая ее телом к столу.

— Котенок? — хрипло позвал он.

— М-м… — простонала Тони и всхлипнула.

— Больно? — Кай приподнялся на руках. — Где? Скажи.

— Нет, — выдохнула она. — Мне не больно, мне хорошо.

Кай не смог остановиться, благо в спальне, в комоде, лежала припрятанная веревка. Ведь ужин может состоять из нескольких блюд!

Маниакальная дрожь в руках исчезла, разум больше не туманился от дикого безудержного желания. Кай наслаждался процессом, оплетая тело Тони: руки за спиной, прижатые к пояснице, ноги бесстыдно разведены, обнажая припухшие влажные лепестки распустившегося бутона. В такие минуты в Кае пробуждался творец, и к модели он относился, как к произведению искусства. Что, впрочем, не мешало ему удовлетворять «низменные потребности».