Я вообще изо всех сил пыталась сопротивляться огню, который скользнул по телу, поглощая меня и вновь давая почувствовать ранее незнакомые ощущения.

При этом я невыносимо сильно злилась на себя и на Кириана за то, что он явно вновь затеял какую-то дурацкую издевку и за то, что я на это реагировала.

От понимания этого гнев нахлынул с новой силой и я сжала ладонь в кулак, после чего ударила Агеластоса в плечо.

— Прекрати, — я попыталась отстраниться, но Кириан не дал. Пальцами сжал подбородок и опять поцеловал. Укусил нижнюю губу и слегка оттянул ее, а я зашипела, чувствуя, как ноги подогнулись.

Вторая его рука легла на мою талию и прижала к крепкому телу. При этом, грубая ладонь парня пробралась под мой свитер, прикасаясь к обнаженной коже на пояснице.

Моя ненависть к Кириану бурлила с новой силой и именно на ней я пыталась сосредоточиться, но в тот же момент, будучи прижатой к массивному телу парня, терялась. Горела и пыталась сопротивляться ему, но все равно реагировала, что меня только сильнее злило.

— Зачем ты это делаешь? — прошептала, до дрожи в ладонях упираясь в обнаженный торс Агеластоса.

— Если бы я знал, — Кириан рыкнул, а потом поцеловал меня в подбородок, щеку и опять в губы.

И почему мне казалось, что, несмотря на все эти поцелуи, в нем так же бурлила ярость и ненависть по отношению ко мне?

Да, мы ненавидели друг друга, но с каждым мгновением поцелуи становились все более ненасытными и жаркими. Это взрывало сознание и разбивало его на куски, заставляя утопать в буйстве и сумасшествии этих поцелуев.

Очередной поцелуй и я не выдержала. Резко отвернулась и начала подрагивающими ладонями бить по торсу Кириана.

А все потому, что ненормально нечто такое испытывать от поцелуев парня, которого ненавидела всей душой.

— Прекрати, — голос прерывистый, но уже теперь я говорила более твердо и уверенно. Сильнее била Кириана и шипела, а он продолжал целовать. Удерживал, прижимал к себе и заставил вновь обернуться к нему, набрасываясь на мои губы своими. Целуя так, что это даже было больно.

И почему мне казалось, что эти поцелуи будто бы наказание для нас обоих? Они, как проявление того, что перечило здравому смыслу. Ну не должно происходить между Кирианом и мной нечто подобное. Это полнейшая ересь.

Ах, да. Это же, скорее всего, очередная его издевка. Непонятная для меня и изощренная, но лишь насмешка.

По другой причине он целовать не стал бы. Наверное, захотел посмеяться над тем, как я растерялась и начала реагировать на него, несмотря на то, что совсем недавно он меня унижал.

— Отпусти, — с надрывом, злостью и раздражением, но Кириан все так же не отстранялся.

В какой-то момент дверная ручка дернулась и из коридора донеслись голоса парней. Судя по всему, пришли студенты, которым нужно было воспользоваться раздевалкой. Меня это обрадовало, а Кириан, отстранившись от меня, оскалился и жестко сказал:

— Идите нахрен отсюда.

После этого Агеластос опять сорвал с моих губ грубый поцелуй, еще сильнее прижимая к себе.

Парни в коридоре мгновенно притихли и лишь спустя несколько бесконечно долгих секунд, вновь послышался короткий шепот, после чего эти студенты пошли прочь.

Сделав глубокий вдох, я изо всех сил толкнула Кириана. Этим ничего не добилась, но, извернувшись, сумела обернуться лицом к двери. Сразу же дернула за замок — открыть не сумела, но так сильно вздрогнула, когда Кириан с грохотом уперся руками о дверь по обе стороны от моей головы и буквально вжал меня в деревянную поверхность своим телом.

Почему-то я замерла, будто не смея пошевелиться. Почти сразу уловила то, что Кириан наклонился и, кажется, сделал несколько глубоких вдохов носом — создавалось ощущение, что он вдыхал какой-то запах. Да что с ним вообще происходило? Неужели еще сейчас скажет, что от меня воняет?

— Зачем тебе Иерон? — Агеластос провел кончиком носа по моей шее и задал этот вопрос мне на ухо. — Не встречайся с ним.

— Тебя забыла спросить, что мне делать, — я раздраженно стиснула зубы, стараясь не выдавать ту дрожь, которая пробежала по телу, когда кончики пальцев Кириана скользнули за пояс моих джинсов. Агеластос не прикасался к интимным участкам тела, но будто бы показывал, что грань для него легко преодолима. Стоит ему лишь захотеть этого.

— Очкарик, смотри, чтобы я вас не видел вместе.