Отставной унтер-офицер Евлампий Гордеев вот уже более сорока лет служил имперским егерем в Куусамском природоохранном заповедном комплексе, что находится на севере Великого княжества Финляндского. Вот к нему-то Платон и направился.

Егерем его оформили быстро, определив к деду в напарники. Не сильно деду требовался нужен помощник, но было ему уже восемьдесят семь лет, и прожил он после того, как Платон встал на ноги, всего четыре месяца – как будто ждал внука.

Может, и правда ждал, а перед смертью показал вот эту избушку, рядом с которой находилось убежище. Нет не так – семейное Убежище семьи Гордеевых.

Об этом месте, согласно семейной традиции, должен был знать только старший сын, но Георгий сгинул на северо-востоке Африканского континента. Средний – Володимир, в армии не служил и теперь уже не будет. Оставался только Платон. Теперь вечный хранитель этого тщательно замаскированного и максимально упакованного противоатомного бункера.

Впервые спустившись на первый уровень необычно укрытого от посторонних глаз Убежища, Платон слегка выпал в осадок (то есть, мягко говоря, был удивлён). Это был трёхуровневый схрон высшей радиационной и биологической защиты. (То-то дед последние сорок лет служил в одном и том же месте – хватило времени обустроить всё по высшему разряду).

Теперь Платону стало понятно, как дед умудрился такое Убежище отгрохать. Разумеется, имперский егерь делал это не сам, а подал заявку на строительство бункера в имперское управление спецстроя. Земля вокруг навечно была дарована императором семье Гордеевых за особые заслуги. Платон лично копию указа видел. Правда, эта дарственная была, как в народе говорят, палкой о двух концах – один из представителей семьи должен служить в имперских егерях.

Первый этаж был скорее техническим. Здесь на специальных магнитных якорях стояли все четыре экраноплана – два личных и два служебных. Служебные стандартные – на полторы тонны, а вот личный экраноплан деда оказался грузовым.

Эта небесная колесница легко таскала в своём просторном багажном отсеке целых одиннадцать тонн. За каким экзотическим овощем деду понадобился такой грузовик, Платон не спрашивал – быть посланным в далёкие дали (на дальнюю заимку, к примеру) новоиспечённому егерю имперских угодий совершенно не хотелось.

Стояла здесь и специальная станция подзарядки силовых блоков экранопланов – встроенные в систему энергоснабжения Убежища мощные генераторы, соединённые с портативным ядерным реактором, располагавшемся на самом нижнем техническом этаже бункера.

Ещё в этом ангаре находились морозильные лари, подвесные лодочные моторы, лодки и тому подобные мелочи, но большая часть складских помещений этого уровня всё равно была пуста. Имелась на этом уровне и служебная оружейная комната. Словом, дед разместил здесь всё то, что могло понадобиться срочно, и всегда должно быть под руками.

Второй уровень – жилой, состоял из восьми комфортабельных комнат, десяти санузлов, двух саун, двух комнат отдыха, кухонного отсека, столовой с очень недурственным баром и разнообразных продуктовых и вещевых запасов.

И, наконец, третий – оружейный, учебно-тренировочный и непосредственно семейный. В последнем лежали личные вещи, а в основном оружие, награды и трофеи всех когда-либо служивших императору Гордеевых.

Оружия и боеприпасов здесь хранилось великое множество. Начиная от старинного фитильного дульно-зарядного джезайла, взятого прапрадедом Платона в конце девятнадцатого века где-то в Персии, и заканчивая трофеями и личным оружием самого гранд-прапорщика.

Были здесь и охотничьи и боевые луки Платона – его давняя страсть. Целая коллекция – луки композитные, спортивные, сложносоставные, блочные и рекурсивные, хотя последние Платон не любил и стрелял из них крайне редко. До службы в армии, разумеется. Теперь для него это недосягаемое удовольствие – имплантат хоть и хороший, но непривычный, и учиться стрелять приходится по новой.

Тяжёлый блочный лук, снятый с трупа пакистанского инструктора из подразделения «Чёрный Аист», Платон повесил на стенку своего постоянного жилища, а не держал в хранилище. Ну, и стрелял из него с каждым днём всё лучше и увереннее, воскрешая позабытые за девять лет навыки.

Хорошо было на улице – удачно дед избушку поставил. Крохотная полянка, окружённая вековыми соснами, короткая, метров в двадцать, тропинка, ведущая к не слишком большому, но глубокому озеру с прозрачной и чистой водой, да озорной ручеёк, несущий свою ледяную струю в это самое озеро.

Поздний вечер и сгущавшиеся сумерки, воздух, наполненный прохладой и запахами соснового леса. Всё такое привычное и до боли в сердце родное. Вот шумно ворохнулась крупная рыба в садках у причала – в специально построенных загородках плескались сибирский осётр и стерлядь.

Дед любил разводить рыбу, предпочитая её любому мясу. Да и чёрные «рыбьи яйца» деликатес не из последних. Имперский егерь, кстати, чёрную икру не любил – перекормили в детстве. Каждый день по малолетству до самой начальной школы в него дед с бабушкой (царство им небесное) эту отраву запихивали.