Сигареты… Он оставил сигареты на столике! Курить хотелось неимоверно – купить сейчас, в это время, невозможно. Проверив еще раз карманы пиджака, Силов присел на урну – лавочек никогда на этой улице не было и, скорее всего, не будет.

Силов протрезвел окончательно; разве что голова была тяжелой и непослушной. Она опускалась сама по себе, глаза подло закрывались, хотя Виктор делал все, чтобы восстановить себя и свой рассудок. В конце концов он сдался своему состоянию и даже решил, что так будет лучше. Тело устанет сопротивляться, и он, Силов, возьмет себя в руки. Вот, уже берет, вот уже становится лучше. Опершись руками о края урны, он встал, нелепо повернулся, придерживаясь одной рукой за мусорную вазу, собрался и, оттолкнувшись от грязной своей поддержки, выпрямился. Все! Силов вернулся в состояние, которое он контролировал, – стало легко, и обильный пот выступил по всему лицу. Спина тоже была мокрой – организм выкинул тяжесть, хмель, непреодолимую тревогу. Силов превратился в себя прежнего – он заставил себя улыбнуться, глядя в черную витрину какого-то магазина, и убедился – он улыбается. Мгновение – и Виктор абсолютно уверенной походкой зашагал обратно.

У ресторана он проскочил входную дверь и быстро мелькнул мимо окон. Николай сидел на своем месте, накрыв деньги обеими руками. Силов вернулся в ресторан.

– Мало, – бросил он, садясь за столик. – Человек стоит больше…

– С собой у меня нет, поехали ко мне домой. Я дам, сколько ты скажешь.

К Виктору вернулись уверенность, желание принять мир и не бороться, вернулась жажда легкомысленности, приятной бессмысленности и безответственности. Ему хотелось доиграть свою роль, которую случай назначил ему в этот вечер. И вообще, надо что-то делать – самим собой быть противно уже и неинтересно. Пятьдесят лет он только и делал, что был самим собой – не всегда это показывал, не всегда и сам себе открывал настоящие чувства, но это и было по-настоящему «самим собой» Силова. Вот от этого Виктор устал, и к этому возвращаться не хотелось ни при каких обстоятельствах. Сейчас же было все совсем другое – Силов понимал, что, играя в другую реальность, он действительно может открыть новое и интересное в ней, интересное для самого себя.

Первое устрашающее чувство ушло, давно ушло – еще там, сидя на урне. Теперь он хорошо протрезвел и чувствовал себя даже легче и лучше, чем два-три часа назад, когда только вошел в Дом актера и выпил первый глоток коньяка. Потянулся за бокалом – маленьким глоточком пригубил коньяк. Коньяк был хороший – он медленно стекал по стеклу, оставляя жирные следы, – Силов покручивал бокал в руках, рассматривая со всех сторон маслянистые следы.

– Не надо… И деньги эти забери, потом все отдашь, – процедил сквозь зубы киллер-неофит. – А где он живет?

– Кто?

– Мужик твой… Адрес и как выглядит – есть?

– Есть, все есть. Вот он. – Николай подсунул Силову смартфон, на экране которого была фотография, какие обычно выставляют в фейсбуке. Парень, полная противоположность Николаю, сидел на фоне какого-то памятника с бокалом вина.

– Австрия? – Силов достал свой мобильный телефон и сфотографировал этого жизнерадостного человека.

– Хрен его знает, наверное. – Николай взял телефон и стал искать адрес.

Виктор еще раз посмотрел на будущую жертву, уже на своем телефоне, поелозил пальцем по экрану и поднес трубку к уху, отвернувшись от Николая. Пауза была долгой – на том конце никто не отвечал. Собственно, и ответить никто не мог – Силов набрал первые пришедшие в голову и в палец цифры, которые даже при тщательном изучении не напоминали номер телефона.

– Привет, – очень тихо наконец-то произнес кому-то Силов. – Бери ручку и пиши…

Виктор отодвинул от себя как можно дальше руку с телефоном и повернулся с затихшему рогоносцу:

– Адрес…

Николай сказал адрес, Силов повторил…

– Сейчас скину фотографию… Вариант В – сроков нет, как сможешь… Ну, как знаешь… Хорошо, я посмотрю сам… Пока.

Виктор легко улыбался и смотрел на Николая, как на ребенка, который мило проштрафился. Тот ждал команды или какого-то решения.

– Деньги свои забери, и поехали…

– Куда?

– К твоему мужику…Ты расплатился?

– Давно уже, как пересел к тебе… к вам, извините.

Силов отметил это «к вам», его просто распирало от игры, которую он затеял сам для себя. Положив свою тысячу под недопитую бутылку коньяка, игрок и его зритель вышли. Виктор закурил и направился к театру. Николай поплелся за ним. Силов шел героем, он был собран, спокоен и внутренне парил над прежней своей жизнью. У урны, на которой он приходил в себя, притормозил и чему-то улыбнулся своему: «Ни фига себе, куда дошел!»

Театр стоял на островке-пустыре и напоминал своими угрожающими формами на фоне черного неба банно-прачечный комбинат. Ни одного окна не светилось – всего лишь мрачный склеп для всех попыток произвести на свет музыку, которой гордится человечество. На театр Силов смотрел без всякого трепета или переживания…

Мужчины подошли к нескольким автомобилям, которые пристроились на ночь у театра:

– Правый руль, садись с той стороны, – Виктор щелкнул сигнализацией – фары одобрительно мигнули со всех сторон.

– Ты же выпил, Виктор Силов. – Николай не решался садиться к пьяному водителю.

– А мы медленно поедем и нарушать не будем, садись.

Николай жертвенно сел.

Действительно, ехали не быстро, но уверенно. Район был известен под названием «Живые и мертвые». Еще в советское время там находился один на весь город магазин, где отоваривали по справкам из загса – на свадьбу или на похороны.

Силов протрезвел уже давно и теперь вел машину по навигатору, спокойно стряхивая пепел в приоткрытое окно. Ехали молча – киллер-шулер был очарован своей игрой, Николай же не мог вымолвить ни одного слова. У группы домов, которые при всем уходе жильцов и зелени вокруг все-таки оставались хрущевками – милыми, родными и отвратительными хрущевками, – машина остановилась, и Силов выключил все опознавательные знаки. Что делать дальше, он не знал, но заканчивать так просто начатую игру ему не хотелось.