Наконец я увидела кусочек сцены. Кажется, там началось выступление какой-то рук группы.

— Расступись! Продвинь свой жирный зад!

Боевая Маша рвётся напролом, расталкивая беснующуюся толпу локтями. Сколько же в ней смелости? С ума сойти.

Здесь так душно и накурено, что я начинаю задыхаться. 

И кажется какой-то урод только что ущипнул меня за зад. 

Оглянувшись, я никого не увидела. Всё внимание присутствующих было устремлено на сцену.

Каким-то чудом мы выбрались на более-менее свободную территорию и отсюда нам открылся хороший вид на сцену.

Сцену?

О боже!

Это не сцена.

Это боксёрский ринг.

Здесь шумно. Нереально. Как на взлётной полосе. 

Толпы орущих людей обступают нас плотным кольцом и почте топчут, не оставляя живого места, подобно стаду диких слонов.

— Блин! Маша! Куда ты меня притащила? — ору во всё горло, пытаясь перекричать музыку. 

— Смотри! Да это же Морган Шторм там на сцене скачет! О, боже-е-е, как я его люблю-ю-ю!

Моя подруга сошла с ума. Я смотрю на это подобие человека, в вельветовом костюме и салатовых кроссовках, скачущего по сцене, издающего больше звуки визжащей свинки, мне хочется закрыть уши и глаза, а лучше развернуться и сбежать. 

Наверно не очень хорошая была идея сунуться в этот странный клуб. 

Здесь пахнет травой и народ какой-то отчасти странный. 

— Он похож на невменяемого. Ему на сцене всем залом бесов изгоняют?

— Дура, ты там совсем в своем универишке от жизни отстала?

Да уж, я отстой? Похоже на то. Раз ничего не понимаю в том, что какой-то бритоголовый клоун с розовыми усами скачет по сцене и дрыгается как в припадке. 

А голос? Он не поёт, а кричит. Словно прищемил себе молнией детородный орган после того как сходил в туалет.

— А он петь-то будет? И на каком языке он “поёт”?

— Да хрен знает! Ты музыку слушай, а слова не главное! Вишь как трек народ раскачивает! Зал почти на голове пляшет!

Вот оно современное музыкальное искусство.

“Клоун” рычит, словно одержимый, издавая нечеловеческие вопли, а публика ему демоном аплодисментами изгоняет. 

Считаю секунды до конца выступления. Уши болят.

Какой-то урод толкает меня в бок и наступает на ногу.

— Ай! — хватаю Машку за руку, дёргаю её к выходу. — Пошли отсюда, я тебя прошу!

— Сейчас, сейчас начнётся! 

Слава богу, выступление так называемого “Шторма” закончилось и зал погрузился в темноту. 

Свет погас! Абсолютная тьма. Только табло горит в центре зала с красными цифрами — на нём ведётся отчёт.

10…

9…

8…

Народ хором считает от десяти до ноля…

3…

2…

1...

Бах!

Новая музыка захлёстывает зал, мигающий быстрыми, хаотичными огнями, и на ринг выскакивают два массивных тела. 

— О-о! Да-а-а! Началось! Ритка! Началось! — Маша трясёт меня за руку. — Вот об этом я тебе говорила! Сейчас начнётся! Ох, мне уже пора бельишко менять. Медведь! Это Медведь! Он не успел выйти на ринг, а я уже три раза за минуту кончила, — трясется как во время лихорадки, стуча зубами.

— Дурочка ты. Это правда? Мы мордобой будем смотреть? Но я такое не люблю!

— Не говори заранее то, чего не знаешь!

Публика орёт максимально громко, вперёд нас пролезает полуголая девица с плакатом в руках.

— Ану-дай сюда!

Машка выхватывает у неё плакат и сама начинает им старательно размахивать. На плакате написано: “Медведь я хочу тебя! Ты мой чемпион!”

Я рассеянно качаю головой. В следующий раз никаких сюрпризов. Буду допытывать подруг, если они опять захотят потащить меня на вечеринку под видом сюрприза.

«Арена»… Это не просто название. А название со смыслом.

В клубе часто практикуются нелегальные бои, как сказала Машка, и они жестоки до безобразия.

А владелец «Арены»… настоящий мафиози.

Мурашки пронеслись по коже. Я совершила ошибку, послушав легкомысленную подругу, когда пришла в этот мясокомбинат.

— О, нет, Маня, я на такое не подписывалась? — бледнею в ужасе. — Мы правда будем смотреть драку? По-настоящему? 

— Дааа! Мы будем смотреть на Медведя!

— О, кошмар? Значит это нелегальные бои? Животных?

— Ах-ха! Верно!

Под животными Маша подразумевала именно людей… И она была права. Бойцы вели себя точно как животные. Я думала она притащила меня на бои медведей, питбулей… петухов, в конце концов, раз животными назвала. Кто его знает! Есть же такие мерзкие мероприятия. Но Медведем она прозвала человека. 

А вот и он!

Мамочки…

Кинг-Конг какой-то!

Две фигуры приближаются, одновременно сбрасывая с себя плащи. Один в чёрном, второй в красном. Перед ними вырастает судья, что-то говорит обоим. Затем, махнув рукой, отбегает в сторону.