Поначалу участники семинара стеснялись друг друга, не желали признавать, что у них немало общего – что было защитной тактикой. («У тебя, по крайней мере, еще есть работа». «О, тебе повезло больше. Твой брак еще не разрушен».) Но постепенно они начали открывать для себя, что, если копнуть глубже, несмотря на разные обстоятельства, все они переживали одинаковый по сути опыт. И в первый же вечер мы записали на доске три основных сходства, которые, по-видимому, нас всех объединяли: [5] завершение, за которым следовал [6] период растерянности и беспокойства, приводящий к [7] новому начинанию у тех, кто уже так далеко продвинулся. Отношение каждого к тому, что мы начали называть фазами трансформации, безусловно, существенно различалось. Те, кто сознательно принял решение об изменениях, повлекших за собой трансформацию, склонны минимизировать важность завершения; как будто признание того факта, что завершение является болезненным, доказывает ошибочность изменения, послужившего триггером трансформации. С другой стороны, те, кто оказался в трансформации невольно или неосознанно, с большим трудом соглашались признать, что новое начало и новый этап их жизни могут быть уже не за горами. Они также упорствовали в своем нежелании видеть хоть что-то хорошее в своей трансформации, как и та другая группа в отрицании своих переживаний. Но все они соглашались, что средняя фаза является странной и смутной. Некоторые ради Старых Добрых Времен, другие – во имя Дивного Нового Мира, но все они надеялись как можно скорее из нее выбраться.

Мы решили изучить эти три фазы трансформации, и я объявил, что темой второго занятия семинара будут завершения. Это встревожило молодую мать. «Я не отправлю его в колледж, – сказала она. – Я все еще пытаюсь привыкнуть к тому, что он вообще у меня есть!» Она думала о том, как справиться с новым начинанием, а не завершением. Конечно, он был чудесным малышом (она повторяла это много раз), но у нее возникли небольшие проблемы. Как долго она может позволять ему плакать, спрашивала она у своих одногруппников, или как ей убедить своего мужа больше ей помогать.

Все наперебой принялись давать советы, и мы стали быстро удаляться от темы завершений. Интересно было, однако, то, что наши советы оказались бесполезны, она все это уже слышала раньше – и даже читала задолго до рождения ребенка. Это расстроило ее, она разозлилась – вначале на своего мужа, затем на свою мать, которая не подготовила ее к материнству, затем на ребенка и, наконец, на нас: «Вы сидите здесь, киваете и выражаете сочувствие, а на самом деле вам абсолютно плевать на то, что у меня от всего этого голова кругом идет, да я просто схожу с ума!»

Ясно, что мы очень далеко ушли от того чудесного малютки, по поводу которого она хотела получить совсем небольшой совет. Но казалось, что мы все же начали куда-то приходить, так как через несколько минут она уже очень трогательно рассказывала о своей жизни и о желании иметь ребенка. Она была замужем два года, прежде чем забеременела, и они с мужем были очень счастливы вместе. Они оба очень хотели детей, но пришли в совершенный ужас, когда обнаружили, насколько требовательным и навязчивым является этот суетливый младенец. «Мы больше не можем побыть наедине, – печально сказала она, когда немного успокоилась. – Я действительно люблю своего малыша, но былой свободы и легкости больше нет. Мы не можем больше сорваться и уехать, когда захотим, и даже просто жить каждый по своему расписанию. Я чувствую, что больше не принадлежу себе».

Эта женщина, которая хотела, чтобы мы забыли о завершениях и занимались начинаниями, столкнулась с воздействием нескольких завершений в своей жизни. Ее проблемы, для которых мы не смогли найти решения, оказались не столь важны, как она поначалу утверждала, так как, независимо от того, как именно они разрешатся, базовая ситуация сохранится. «Я никогда это себе так не представляла, – сказала она. – Но сейчас мне кажется, что я перешла некую черту и пути назад уже нет. Моя старая жизнь исчезла. Почему никто об этом не говорит? Все поздравляют тебя с новой жизнью, а ты оплакиваешь свое прошлое в одиночестве».

На самом деле это было не так. Как только она выразила свое затруднительное положение словами, полдюжины человек признали, что испытывают что-то похожее, и поделились своим опытом. Но что мешало об этом заговорить? Для одних это был стыд, что они грустят или злятся в положении, которое общепризнанно является «благом»; для других – сожаление об упущенных возможностях. А еще для кого-то это неловкость и смущение из-за того, что они не смогли гладко выйти из простой житейской ситуации, с которой другие, на их взгляд, справляются очень легко. По всем этим причинам им было трудно говорить о влиянии завершения на их жизнь и о том, как неприятие этого завершения препятствует их способности двигаться вперед к новому начинанию. Таким образом, мы приходим к следующему правилу.

Мы должны отпустить старое, прежде чем обретем новое, – не только внешне, но и внутренне, там, где мы храним наши связи с людьми и местами, которые служат определением того, кто мы есть. Мы уже живем в новом городе, а наша голова все еще забита старыми мелочами: где тот китайский ресторанчик, и когда он открывается по вечерам; какой у Боба номер телефона; в каком обувном есть детский отдел и когда выходной у врача. Неудивительно, что племенные обряды инициации, в которых группа способствует трансформации личности при переходе из одной фазы жизни в следующую, содержат ритуалы очищения ума от старой информации и воспоминаний [8] .

Обычно мы не в состоянии осознать нашу потребность в завершении до тех пор, пока не закончили все необходимые внешние изменения. И вот мы уже в новом доме, или на новой работе, или погружены в новые отношения – и вдруг обнаруживаем, что еще не отпустили старые связи. Или, что хуже, вообще не замечаем этого и все еще двигаемся согласно внутреннему ритму прошлой жизни. Как тот моллюск, что продолжает открывать и закрывать створки своей раковины по графику приливов и отливов родного моря, даже после того как оказался в лабораторном резервуаре или на ресторанной кухне.