— А с Марфой его, как тогда так вышло? Жинка его ведь не чародейка.

— Была.

— Что значит была?

— В первую брачную ночь он ее и околдовал. Она ведь до того его на дух не переносила. Ненавидела и презирала. А на утро вышла — словно другой человек. И теперь души в нем не чает. Да и другая она. Языки знает и другое. Видно же, что не дочь она Петра. Вот вам крест, — истово перекрестился говорящий, — не иначе, как чертовку он в нее загнал свою.

— А поединок судебный? Ведь дважды же их выигрывал перед лицом Всевышнего!

— Лукавый силен.

— Неужто сильнее Всевышнего?

— Он хитрая тварь. Помните? В первый судебный поединок у колдуна сабля сломалась. Через что Всевышний явно показал, на чьей он стороне. Но Лукавый подсобил этому чародею, и он подло убил Петра.

— А второй раз?

— Воин султана смог тяжело ранить его. Иной бы пал, не в силах продолжать бой. А этот продолжил драться. И опять лукавством сумел победить, наступив на раненую ногу. Никто бы не наступил, а он — смог. И ходил, опираясь на нее, словно никакой раны и не было. Это ли не чародейство? Вот воин султана и проиграл, не ожидая такого подвоха и прыти от тяжело раненного…

— Так как же его сгубить, если он с ранами страшными ходит?

— Секрет есть.

— Не томи!

— Оружие должно осветить. От такого удара тварь одержимая в теле Андрейки не задержится. И тело дух испустит, как и должно. А колдун этот древний снова вернется в преисподнюю, где ему самое место.

— И кто нам это оружие осветит? Священник то наш — дружок этого чародея.

— А и правда. Дружок. Отчего же так? Священник же. Али Всевышний его не защитил от морока дьявольского?

— А что тебе тут дивного? Коли самого Царя околдовал, то и простого священника может. Государя нашего оберегают святые отцы ни чета вашему плюгавому.

— Сумневаюсь я, — подал голос один из уважаемых мужчин, что собрались в этом помещении.

— Чего ты сумневаешься то?

— Если он такой могущественный чародей, то кто мы против него?

— Мы — верные рабы Господа нашего Иисуса Христа! — торжественно произнес гость столичный. — И на дело наше мы благословлены самим Патриархом.

— Неужто Сильвестр решился?!

— Мы благословлены патриархом! — раздраженно возразил гость. — А не этим вором, что разбойным делом при Государе устроился. Настоящий же патриарх наш сидит в Царьграде и держит верность святым заветам старины. Монастыри не рушит. Земли их не отбирает. Монахам, что за нас молятся, беды не плодит.

— Опасные слова говоришь. Могут за такие и голову снять.

— Жизнь отдать ради спасения души — благое дело…

Глава 2

Глава 2

1555 год, 5 сентября, вотчина Андрея на реке Шат

Марфа вздрогнула, когда услышала, что прибыл гонец из Тулы. Но медлить не стала и распорядилась его позвать сразу же. Когда же он вошел молодая женщина была мертвенно бледна, ожидая печальных новостей. Ведь Божий суд — опасное дело. Не каждый может его выиграть, даже славно владея клинком. Масса ведь нюансов и воля случая в таких вещах доминируют. Иначе бы Давид в свое время не победил Голиафа…

Итак — гонец.

Он вошел. Поклонился. И вручил письмо.

— От кого оно?

— От супруга вашего. Он Государем назначен воеводой Тулы.

— Значит судебный поединок он выиграл?

— Без всякого сомнения!

Марфа улыбнулась, а бледность с нее сошла. Настолько быстро и явственно, что окружающие занервничали.

Вот она сидела — словно живой труп. Никаких эмоций. Холодный, лишенный эмоций и жизни взгляд. И лицо как у мертвеца. Секунды три спустя перед ними находилась уже живая женщина. Да собранная, но живая.

Эти особенности Марфы многие из подчиненных замечали. Никто не сомневался — живая она, живая. Вон — и дите родила, а потом и второе. Мертвецы на это не способны. И вскармливала. Да и повседневно кушает еду, а потом избавляется от продуктов питания[1].

Однако эта странность… иногда, в моменты тревоги, она словно умирала или оказывалась при смерти. Это пугало и завораживало. Видимо вселение не прошло без последствий и контроль над телом новой личности был установлен не полный, либо с нюансами. Окружающим это постоянно напоминало, что они имеют дело не с простой женщиной, а с древней владетельной княгиней, супругой князя-чародея, что была воскрешена вместе с мужем для защиты Руси.