– Ребят, если это будет вправду не бред, и если это вправду чем-то мне поможет, постараюсь, чтобы все осталось между нами. Но обещать однозначно… извиняйте.

– Ну, что? Анатолий, Кирилл – произнесла она с каким-то раздражением посмотрев на них – Что я все одна говорю, как будто мне это одной надо.

– Успокойся, успокойся, не надо так волноваться – наконец-то подал голос Анатолий – Конечно, надо все объяснить. Тем более, если мы хотим с ним сотрудничать, ему надо все открыть. А как иначе? – он перевел взгляд на меня, всем видом задав безмолвный вопрос: "ведь ты согласен со мной?".

– Я давно хотел все раскрыть ему, а не заниматься слежкой – присоединился к разговору, каким-то занудно-монотонным голосом, Кирилл – после своих слов, как-то опасливо глянув на Анатолия, будто хотел оценить его реакцию на них, не брякнул ли он лишнего, но тот даже не обратил на него внимания.

– Только один маленький момент. Олег говорит, что он сейчас на контроле у своего дяди фээсбэшника. Что будем делать с этим? – продолжила Анжелика.

– Это как? – хором, удивленно, спросили они.

– Очень просто. Он заметил, что ты следишь за ним – обратилась она к брату – и пожаловался дяде, который работает в ФСБ. Тот, естественно, решил помочь своему любимому племяннику. Во всяком случае, так утверждает Олег.

– Конечно, фээсбешников сюда приплетать, явно не хотелось бы – ответил Анатолий.

– Товарищи! – попытался успокоить их я – на самом деле, это не проблема. Если я увижу, что все нормально, и мне на самом деле ничего не угрожает, я решу ее моментом. Скажу дяде, что выяснил в чем дело. Якобы моя ревнивая подружка, попросила своего брата последить за мной, изменяю я ей или нет. И все… Так что на этот счет, даже не напрягайтесь.

– Я смотрю, ты прямо мастер, по части вранья. С тобой на самом деле надо быть осторожней – усмехнулась Анжелика. По ее лицу стало заметно, что она немного расслабилась.

– Друзья! Давайте уже рассказывайте. А то вы меня совсем заинтриговали. Я просто сгораю от любопытства. Не томите!

– Наверное, начать надо тебе, Кирилл – обратился к нему Анатолий и, хотя он почти все время молчал, как и Кирилл, отдавая приоритет в беседе со мной Анжелике, но молчал не так как ее брат, а внимательно наблюдая за ситуацией и явно, что-то усиленно обдумывая. Интуиция подсказывала, что возможно именно он главный в этой компашке.

– Я тоже так думаю – согласился тот и начал, с флегматичным видом, нудным, монотонным голосом повествовать свою историю. При этом он избегал смотреть в глаза собеседника. Его взгляд был неподвижно направлен куда-то в область моей груди, а точнее сквозь нее, и что удивительно, веки практически не мигали.

"Если б ты был преподавателем в институте, на твоих лекциях, уже через десять минут половина аудитории клевала бы носами" – мелькнула в моей голове мысль.

Дословно, его рассказ не помню, поэтому изложу его своими словами.

***

До тридцати лет жил он вполне обычной, особо ни чем не примечательной жизнью. Работал в автосервисе, встречался с девушками, подумывал жениться, но только подумывал, по выходным любил ходить в кино смотреть боевики и ужастики, периодически с друзьями пил пиво-водку, в отпуска ездил отдыхать в трехзвездочные турецкие отели… В общем, с его слов, был обыкновенным человеком. Все поменялось четыре года назад.

Осенью, после того как сильно промок под холодным дождем, на следующий день почувствовал себя плохо. Заложило нос, стало саднить горло и как-то познабливать, неприятно ломило мышцы во всем теле. Был выходной, и он решил просто отлежаться дома, в тепле. Лучше не становилось. К вечеру сильно разболелась голова и стало бешено знобить. Все тело трясло так, что оно чуть ли не подскакивало с кровати. Померил температуру и стало страшно – сорок и две. Позвонил сестре, та посоветовала вызвать скорую. Приехали, выслушали какие-то хрипы в легких и с подозрением на пневмонию отвезли в больницу. Воспаление легких не подтвердилось, но при этом становилось все хуже и хуже, стал вялым, сонливым, голова уже просто раскалывалась. Положили в реанимацию. Пришел на консультацию невролог, во время осмотра не смог согнуть ему голову к груди, и заподозрил инфекционное поражение мозга и его оболочек. Сделали, срочно, томограмму головы – выявили изменения, потом этот же врач сделал прокол в пояснице и взял спинномозговую жидкость на анализ. То же нашли изменения. Вызвали на консультацию уже инфекционистов. Те поставили энцефалит, вероятно вирусный, но забирать в инфекционную больницу не стали, сказав, что это не заразное заболевание.

Несмотря на лечение, становилось только хуже. Через пару дней впал в кому. Все думали, что он умрет, только сестра продолжала надеяться на лучшее.

– Заведующий отделением интенсивной терапии, выходя ко мне, делал кислый вид и разводя руками, говорил: "мы делаем все возможное, но это такое тяжелое заболевание!.. вы же взрослый человек, поэтому я вам честно скажу, прогноз здесь плохой… вы должны это понимать". Но я этого понимать не собиралась! – вставила Анжелика, в этом месте.

– Он совершенно правильно делал – высказал я свое мнение – если умрет – это такое тяжелое заболевание, если выживет – видите какое чудо мы сотворили! Вариант беспроигрышный. Когда у меня очень тяжелые пациенты, я сам, примерно так же родственникам говорю.

Безучастно подождав, когда мы закончим, Кирилл продолжил.

В сознание пришел недели через две и потихоньку пошел на поправку. Уже через пару дней вытащили трубки из горла и носа, сам стал нормально дышать, есть и пить через рот, а не через зонд, и смог говорить. Правда руки и ноги еще два дня не отвязывали от кровати – боялись, что он из-за неадекватности, повыдергивает из себя всякие трубочки, торчавшие из разных мест его тела.

Я отметил для себя, что у него на самом деле, в нижней части горла был небольшой вертикальный шрам от трахеостомы. Когда проводят длительную вентиляцию легких, трубку ставят через разрез в трахее, и после этого остается характерный рубец, его ни с чем не спутаешь. Деталь, вроде, мелкая, но доверять истории, сразу, начинаешь больше.