И тут он увидел Раису. Она ловила рыбу выше по течению, с камней. Волосы надувало ей на лицо, когда она обернулась. Глаза сверкнули и спрятались под шатер ее волос. «А она ничего, для жены годится», – подумал Егор.

Жженый

Холодный рассвет замаячил над спящими сопками. На вертолетной площадке в окружении подсобок, на ящиках из-под тушенки сидели двое.

– Жженый, ты место точняк запомнил? Я же тебя падлу найду из-под земли.

– Все как в сейфе, Димон, двести метров от дерева. А дерево только я знаю. Надо на дно залечь на годик хотя бы. Перекантуюсь малек и дам знать.

– Ну смотри, если в Анадырь не приползешь, как обещал…

– Железо. Ты меня знаешь.

– А вообще ты мастак, хорошо придумал со снегоходами. Головастый. В школе, наверное, хорошо учился.

– Ну, чтобы быть головастым, не обязательно в школе хорошо учиться.

– Это да. Ну, я тебя вести больше не буду. Дальше сам давай. А то маршрут по локатору засекут. Снегоход через десять километров сброшу. Перед сопками найдешь. Ну вот, все, наверное. Слушай, а почему тебя Жженым прозвали?

– Да мама шею в детстве обожгла, – сверкнул полубеззубой улыбкой его собеседник.

Через десять минут вертолет с зацепом отчалил по направлению к дальним сопкам за Анадырью. Оставшийся на ящиках Жженый, хлебнув из горла водку, подтянув ватные штаны, под вой начавшейся метели тронулся в путь. Идти десять километров под вой метели – занятие не из приятных, особенно если ветер в лицо. Проще идти задом наперед по прямому участку. Дышать трудно даже через ткань, она тут же покрывается инеем и замерзая под минус пятьдесят, превращается в лед. Пройдешь сто метров и стоишь, отдыхаешь минут пять, потом снова идешь и так далее. Глядишь, к концу дня и осилишь десятку. Ну, если ты тренирован, конечно, и проблем с дыхалкой нет.

Конец ознакомительного фрагмента.