Сейчас я уже не так боюсь, но к этому невозможно привыкнуть. Даже зная, что это нежить, которая не имеет разума и жалости, в глубине души понимаю, что все они когда-то были людьми. И придет время моей смерти, если меня не сожгут, то я стану одной из них. Этих ужасных чудовищ.

Зажмурилась, отгоняя непрошенные мысли и пошла собираться.

Идти в этот раз пришлось пешком.

 Эмма должна идти впереди и расчищать магией дорогу от снега. На это у нее уходит минимум сил, но нам она запретила пользоваться силой, а то не хватит сил на бой. А это хуже, чем ноющие от долгой ходьбы ноги. Потому что, в случае опасности именно мы будем стоять между врагами и людьми, ставшими нам если не семьей, то своими, несмотря на недостатки.

Тем более, по чистой тропе мы доберемся к той опушке за четыре часа, что не так уж и много, учитывая, что огневики еще не знают, куда мы пошли, а за ночь оставшиеся постараются зачистить следы пребывания остальных, чтобы казалось, что мы ушли уже несколько недель назад.

Поравнявшись с Эммой, услышала тихое бормотание.

– Дальше от разлома, чтоб его! Пустошь – лучше драться! Да ну их всех!

– Думаешь там может быть опасно? – тихо спросила, но старушка вздрогнула и зло посмотрела на меня.

– Пустырь среди леса просто так не появляется. – пробормотала Эмма и собралась идти вперед, как резко застыла и перевела взгляд на нас с Иреном.

«Что-то с деревней». – в голове проскочила мысль, и Эмма подтвердила мои догадки.

– Сработал рог.

Рог – это плохо. Значит на деревню все же напали. Знакомый гул эхом пронесся у меня в голове, и я неосознанно заложила уши. Умом понимала, что никакого звука здесь не слышно, но в этот раз мы не сможем помочь.

По моей щеке покатились слезы, и я не сразу поняла, что Ирен меня успокаивает. Слова не доходили до моего сознания, так как я все еще держала уши закрытыми.

Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я подняла глаза, увидела, что никто не сдвинулся с места. Все стояли молча, опустив голову и думали о самом ужасном. Никто на меня не смотрел, отчего осознание собственной вины захлестнуло меня, и я перестала сдерживать силу.

Вокруг начал подниматься вихрь из созданных мной снежинок.

– Если еще не поздно. – прошептала и отправила их туда, откуда мы пришли.

Вихри снега подхватывали и ускоряли мое оружие, а я стояла, прикрыв глаза, полностью сосредоточившись. Эмма умела управлять снегом на огромных расстояниях. Я так не могла, но сейчас самое время научится.

Когда я почувствовала, что снежинки подлетают к деревне, силой мысли повернула их в сторону леса и уже оттуда на полной скорости запустила острые, как лезвие ножа, снежинки, направляя их в сторону чужеродной магии.

– Теперь они знают, где нас искать. – встряхнул руками Дарий.

– Рената сделала все правильно. – скупо похвалила Эмма. – Пусть ищут.

– Но как же мы? – нахмурился Гинер.

– Они нас не найдут. – кивнула Эмма и развернулась, показывая, что разговор окончен.

Еще кто-то попытался возразить, но Эмма молча пошла вперед.

Я подбежала к Эмме. Пока она не отошла слишком далеко.

– Вы что-то поняли. Мне удалось их остановить, или…

– Некоторые погибли, Рената, но это не твоя вина. Ты сделала все, что смогла.

– Если бы меня здесь не было… – прошептала, но Эмма услышала и больно сжала мое плечо, разворачивая к себе.

– Любая жизнь важна, слышишь? Так что перестань нести чушь! Ты сделала для этих людей больше, чем мы все! И не смей винить себя в том, что не в твоих силах изменить! – наорала на меня Эмма и, поджав губы, быстро пошла вперёд.

Я опешила от таких слов и замерла на месте, наблюдая за удаляющейся спиной старушки.

– Бабушка права. – сказал Ирен и начал растирать ноющее плечо. – Сильно она разозлилась на тебя, синяк останется.

– А ты как считаешь? – посмотрела в глаза любимого с надеждой.

– Я считаю, что тебе пора выбросить глупые мысли из головы.

– Но их взгляд! – я махнула рукой в сторону удаляющихся спин. – Они не могли скрыть того, что винят меня!

– С чего ты это взяла? – зло спросил Ирен, а я от внезапной смены настроения испугалась и сделала шаг назад.

– Но они же… – под пристальным взглядом мысли путались. – Я видела, что они не хотели на меня смотреть.

– И это все? – удивился Ирен. – Ты призвала силу и совершила нечто невозможное, потому что не хотела, чтобы тебя винили?

Я не знала, что на это ответить, поэтому плотно закрыла глаза.

– Рената, посмотри на меня. – тон Ирена из сурового стал спокойным, и я открыла глаза, встречаясь с невероятно чистой голубизной глаз. – Для каждого жителя деревни потеря односельчанина равносильно потере члены семьи. То, что ты видела – это не обвинение тебя во всех грехах. Они скорбели о потерянной семье.