Оборотни из разных кланов совершенно одинаково усмехнулись. Они тоже заметили это «наши».

— Стоп. А где Майконг? — Никс вдруг понял, что не так, почему в душе свербит. Он все еще не увидел друга.

Лисы из его команды отвели глаза, и песец невероятно напрягся.

— Что с ним? Жив?

— Жив, здоров, но…

— Но?

— Леон ему подарок сделал — ни дать ни взять.

— Что он сделал?

— Да ничего смертельного. Просто зверь у Майконга просто огромный! Учится с ним справляться…

— Это хреново… — прохрипел Никс.

— Зато никто его больше не назовет шакалом, — попыталась приободрить своего любимого Неженка. — Беги к Майконгу, а я осмотрю пленных. Если нужна — зови.

— Ты мне всегда нужна. — Никс не хотел выпускать ее из рук, но видел, как Кире важно быть полезной, чувствовать себя нужной. Да и Майконг нуждался в дружеской поддержке.

— Елы-палы-ы-ы-ы! — Вдруг колени медоедки подогнулись, и она свалилась со своей драгоценной ношей в сугроб.

— Аленка? — сипло раздался голос Макса из снега.

— Да кто ж еще, елы-палы?

— Мы на небесах? Оба умерли?

— С дуба рухнул? Мы в сугробе, елы-палы!

Молчание продлилось так долго, что сверхи стали всерьез рассматривать сугроб на предмет раскопок.

— Ты! — вдруг зло воскликнул Макс.

— Я! — с вызовом откликнулась медоедка.

— Зачем к Леону сунулась, козявка?!

— Тебя проверяла, елы-палы! И не ори на меня!

— И как? Довольна?

— Да!

— Насколько?!

— Настолько!

Звук поцелуев из сугроба вызвал повторный стон тошноты у сверхов.

ЭПИЛОГ

Открытие ветклиники пришлось на самый холодный день в году. За окном мела пурга, минус двадцать семь, а на улицах ни одного пешего смельчака. Даже проезжающие мимо машины подрагивали заледеневшими стеклами, несмотря на работающие печки.

— Душно как, елы-палы! Народу как селедок в бочке! Айда на улицу! — зазвенел голос медоедки, и все сверхи дернулись. — Ну или хоть дверь откройте, свободы не хватает! Ну хоть форточку!

Макс обнял Аленку за плечи и шепнул:

— А как же наш подарок? Всех сдует, кто будет радоваться.

— Я! Я буду радоваться, елы-палы! И Кира. Этого хватит.

Макс лишь сильнее прижал к себе свою оторву, которая жуть как не любила толпу, и шепнул:

— Привыкай потихоньку. Я не могу вечно мотаться к тебе в квартиру. Скоро тебе придется переезжать в нору.

— Да ни за что, елы-палы!

— Ничего-ничего, скоро ты изменишь свое мнение. Ты просто еще не знаешь, что такое щенята… — пробормотал себе под нос Макс, скрывая улыбку за бокалом.

— Макс, как проходит адаптация? — Дмитрий, глава гибридов, подошел со своей женой Верой.

— Честно? С трудом. Несмотря на то что бывших Бродячих мы разделили, я не уверен в итоге. А как у вас?

— Для нас самая большая проблема — это наши гибриды. Настроить их хотя бы нейтрально стоит большого труда. Но играет на руку, что их совсем немного и они действительно хотят жить нормальной жизнью.

— Всем тяжело после того, что произошло, но мы не можем позволить образоваться новому клану отщепенцев, — подошел Станислав Суворов, альфа волков. — Тогда у них точно не останется иного выхода.

— Я отношусь к ним как к медведям в пубертатном периоде — помогает. И всех прошу относиться так же, — повернулся к компании лицом Влад.

Никс с Кирой закончили приветствовать всех гостей и подошли к образовавшейся группе, уловив конец разговора.

— Кто будет отличаться выкрутасами — прошу ко мне в отряд. — Никс коварно улыбнулся.

— Говорят, командир лис уже не тот, — Дима с улыбкой посмотрел на истинную песца. — Поговаривают, что качалки и прочие железки из дома перенес в лисью нору, что гнездышко вьет, как птичка…

— Ну как иначе. У нас почему-то теперь в гостях твой сын, а он сам знаешь какой альфа. — Ирония Никса заставила всех рассмеяться. Громче всех смеялась Вера, смотря на Киру.

— Да, дети — это наша слабость. — Дима улыбнулся, прижал Веру к себе и посмотрел жене в глаза: — Зато истинные — сила. Я ни секунды не сомневался в том, что мою дочь Леон не смог подменить. Вера бы сразу раскусила.

— Еще бы! — Улыбки сразу стерлись с лиц присутствующих.

Слишком еще было живо воспоминание о произошедшем.