— Что там? — спросила новенькая сотрудница, зовут Надежда — первый день на работе и сразу влилась в наш маленький коллектив.

Я почему-то напряглась, подсознательно чувствуя, что возможно к этому причастна. Всё-таки не выходил у меня из головы мой сон. Был порыв посмотреть свежие новости, но боялась увидеть подтверждение того, что это было наяву.

Галина начала зачитывать вслух:

— Страшная авария произошла сегодня ночью в нашем городе. Молодой мужчина на огромной скорости катался по городу, при повороте не справился с управлением и врезался в витрину мебельного салона. В итоге пострадал сам и нанёс немалый ущерб хозяину магазина… Личность мужчины установлена, находится в реанимации, в очень тяжёлом состоянии…

Внутри у меня всё рухнуло, почувствовала как похолодели руки, начала их тереть, глядя при этом в одну точку.

— Что с тобой? На тебе лица нет, — спросила Галина, оторвавшись от телефона.

— В какую больницу его отвезли? — вместо ответа задала я вопрос, немного оправившись от шока.

— Наверное в первую городскую, туда обычно всех тяжёлых везут. Стой! Куда ты?

Я уже не слушала её, быстрым шагом вышла из кафе и на ходу позвала:

— Глория.

Выставила руку в сторону, как только почувствовала приближение метлы, подхватила и направилась в подворотню, подальше от любопытных глаз. Там, я несколько раз обернувшись, убедилась, что никого нет, нарисовала на руке знак невидимости, а на метле он уже был, поставила утром перед уходом. Уселась на неё и поднялась в воздух, задав направление — мысленно представила здание больницы.

Высоты я больше не боялась.

Глава 7

Добралась очень быстро, благодаря Глории. Поставив метлу у стены здания там, где её даже случайно не могли бы задеть прохожие, я продолжая сохранять невидимость, тихонько, на цыпочках, чтобы не стучать каблуками, вошла в больницу, сразу за очередным посетителем. Без труда нашла реанимацию по указателям. Поднималась пешком по лестнице, а не на лифте, чтобы случайно с кем-нибудь не столкнуться.

Стою теперь перед отделением реанимации и не решаюсь войти. Зачем я пришла сюда? Всё равно не смогу ему помочь. “Добро совершённое ведьмой — обязательно обратится злом”— помнила слова Сильвии. Так почему я здесь? Потому что гложет чувство вины — вот почему. Хочу взглянуть на него и запомнить, вбить себе в память — как плохо я поступила! Чтобы больше такого не совершать.

Неожиданно открылась дверь, выпуская медсестру с биксом в руках, пока дверь не закрылась — я бегом проскользнула в отделение.

Проходя мимо палат со стеклянными стенами, заглядывала в каждую: вот лежит старушка на аппарате ИВЛ, дальше очень полный мужчина средних лет под капельницей… Посмотрев в коридор, обратила внимание на женщину лет шестидесяти. С зарёванным лицом она стоит напротив одной из палат, в накидке и медицинской шапочке. Внутренним чутьём я поняла, что это мать пострадавшего в той аварии.

Оглядевшись, убедилась, что никого в коридоре больше нет, нарисовала на себе видимый знак и наколдовала одежду той медсестры, что выходила. Подошла к этой женщине и встала рядом. Она тут же повернулась ко мне, посмотрела так печально, что сжалось сердце. Повинуясь внутреннему порыву, обняла её, а она, обняла в ответ, положила свою голову мне на плечо и горько заплакала.

Гладя её по спине, я заглянула через стекло палаты и увидела его! Всего в бинтах, под аппаратом ИВЛ и капельницей в подключичном катетере.

Мысленно ругала себя: “Что я наделала?!”

— Ему всего двадцать восемь, — всхлипнула женщина. — Как же так?

Не знала, что ответить. Да и нужно ли, что-то отвечать? Чувство вины захлестнуло так, что сама едва сдержалась, чтобы не разрыдаться. Если бы я могла исправить то, что натворила?

Вернулась медсестра и проходя мимо к своему посту, с любопытством на меня посмотрела. Чувствуя, что пора уходить, пока не начались вопросы со стороны персонала, я с осторожностью отстранилась от женщины и по-доброму улыбнувшись ей, пошла к выходу. Но она пошла следом.

— Подождите, побудьте ещё со мной, пожалуйста.

Взглянув на её несчастное лицо, не смогла отказать:

— Хорошо, только давайте выйдем, я из другого отделения, здесь мне долго быть нельзя.

Женщина вышла вместе со мной и мы расположились на диване в холле, возле большой кадки с пальмой. Познакомись, зовут её — Анна Ивановна, а её сына — Александр. Она начала рассказывать, что Саша — её единственный, долгожданный и поздний ребёнок. Муж давно умер и сын теперь единственная её надежда и опора. Затем начала рассказывать каким он был в детстве… Чем больше она говорила, тем сильнее резала меня по сердцу. Конечно понимаю, каждая мать идеализирует своё дитя, наверное это нормально, тем более, что он — единственный. А я, получается, его у неё практически отняла.

У женщины зазвонил мобильный, она извинилась и ответила:

— Да… всё тоже самое. Врачи сделали что могли… Не знаю, они боятся давать прогнозы… Кончено, это всё из-за неё! — при этих словах она почему-то посмотрела на меня, тем самым вогнав меня в ступор.

“Она знает? Знает, что это я — виновница аварии?”

Женщина продолжила:

— Они в последнее время ругались часто, а вчера он её вообще с любовником застал. Представляешь? — женщина отвела от меня взгляд, а я, вздохнув, расслабилась. — Соседи рассказали, — продолжила Анна Ивановна, — говорят, что он любовника побил, с лестницы спустил, а сам потом долго с ней ругался, затем ушёл, громко хлопнув дверью.