— Ты… Почему ты так решила? Может, это просто разговоры? — взволнованно спросила ее Кастия, а Левия повернулась и со слезами на глазах посмотрела на нее.

— Ты забываешь, что молодых вдов нередко уже через год выдают замуж повторно, — сказала она, — В отличии от тебя, я отношусь к семье мужа. Они могут принять чье-то предложение. Мои родные уже высказали, что не возражают…, - с сочувствием разглядывая потрясенное лицо Кастии, добавила, — Если твои родные не желают, чтобы ты вдовела долго, они тоже так сделают. Мама сказала, что я слишком молода, чтобы долго скорбеть. Предназначение женщины — выйти замуж и рожать детей…

Левия понимающе покивала головой, протянула руку и погладила родственницу по плечу. Кастия быстро и молча обняла собеседницу и резко отклонилась, когда ее попытались удержать.

— Извини, — прошептала она, — Мне надо подумать.

Она отступила и оглянулась к поисках Санни. Девочки подошли к Эрвину вместе с Катором и о чем-то говорили. Увидев, что ее ищут, Санни подбежала к тете.

— Тетя Кастия, мы уходим? — спросила она, — или пойдем к тете Сатии?

— Мы домой идем, — с усилием ответила та, — к бабушке и дедушке. Ты со мной? Или еще хочешь пообщаться?

Девочка с сомнением оглянулась на подругу, посмотрела на тетю и замялась. Кастия незаметно перевела дыхание и смогла изобразить улыбку.

— Оставайся, Санни. Я сама дойду до родительского дома. Не переживай, — она погладила девочку по плечика, поцеловала в щечку, — Иди. Всем пока! Я зайду к вам, — попрощалась она с родственницами, помахала рукой и направилась по пляжу в сторону родительского дома.

Права была Мали, она слишком замкнулась в себе, забыв о законах и правилах Синтери. Да, если честно, не задумывалась. Ей не было необходимости думать о вдовьей судьбе, ведь Террин — не мертв. Пока ей не предъявили его тело… Мали сказала:

— У тебя есть год, Кастия. Если он в течение этого времени не вернется, то ты станешь ценным призом на брачном рынке.

Ей не было необходимости задумываться о будущем. Дела Террина вели Сорен, Верт и Страй. Сама она жила у родителей. Семья оградила ее от всего, и ей не приходилось ничего решать. Она просто плыла по течению — спала, ела, работала в лечебнице, общалась с узким кругом родных, которые ходили вокруг нее на цыпочках, стараясь не тревожить раны и не напоминать о том, чего она смертельно боялась. Они даже не говорили о Террине. Все старательно делали вид, что он уехал. По делам. Возможно, надолго. И все ждали, во главе с ней самой, что он скоро вернется. А если он не вернется?

Кастия остановилась на полушаге рядом с огромной скалой, у которой много лет назад ее нашла мама и Вито. Покачнувшись, она прошла ближе к линии моря и прижалась к огромному камню спиной, впервые осознав, что Террина могут не найти. Как ей жить дальше? Как им всем жить?

Несколько дней назад произошел знаменательный случай. Тогда она поняла, что не ей одной так тяжело. Каждый миг старалась себя занять — ухаживала за своими растениями, перенесенными братьями в родительский дом, занималась готовкой, уборкой, стиркой и лекарским огородом, работала в лечебнице и даже ходила "побеседовать" с нуждавшимися в этом взрослыми и детьми. И вот однажды вспомнив детство, она присела рядом с Вертом, Яретом и отцом и потянулась к сетям, чтобы занять руки и помочь им перебирать сети.

И Верт отогнал от сетей. Увидев ее рядом с ними, он резко выдохнул и сказал, явно не сразу поняв, что именно:

— Уйди от сетей и ловушек, мелкая. Террин не простит нам, если ты поранишь или испортишь свои целительские ручки…

Когда он понял, то на мгновение застыл, а потом повернулся и, молча, ушел с веранды, скрывшись за углом дома. Его жена — Мария — сунула ребенка в руки Ялмы и побежала следом.

Все присутствовавшие при этом застыли. Отец крепко сжал челюсти, сдерживая загулявшие желваки, а Ярет бросил ловушку, которую чинил и пошел за следующей. Арита отвернулась и, прижав к лицу полотенце, убежала в дом. Ялма, получившая так неожиданно внучку, взяла ее поудобнее и сказала:

— Верту тоже тяжело. Сама понимаешь, дочка.

— Понимаю, — Кастия с трудом сглотнула слюну, горло снова стянуло и как будто посыпало песком. Она положила рыбу в одну и корзин и посмотрела на свои ладони, вспоминая, что Террин действительно не подпускал ее к рыбе. Только она не знала, что все были в курсе, как он старался сберечь ее "целительские ручки".

Кастия усмехнулась. Сама она никогда на это не обращала на это внимание. Сбор трав, ягод, грибов, ракушек и моллюсков, обработка, мытье и работа в лечебнице, где надо было ухаживать за больными — все это сказывалось на ее руках.

Как и у сестры и матери, ее кожа могла быть сухой от воды и отваров, поцарапанной, покрасневшей, любой. Она всегда делала питательные смеси и мази для кожи рук, ног, тела, ухода за ногтями и волосами и применяла их, поддерживая и сохраняя свою красоту и здоровье. Следила за собой, зная, что это нравится Террину. А вот перебирать сети и ловушки ей запрещалось категорически.

— Моя жена — не рыбачка, — заявил Террин, когда в первые дни их брака она порывалась ему помочь.

И сейчас здесь, когда брат напомнил ей об этом, Кастия хотела, как в детстве посидеть с семьей, притвориться, что не было этих лет и потери. Верту было тяжело пережить потерю, но он ни словом не обмолвился до этого момента о том, как сам переживает потерю друга. Все-таки дружба на протяжении стольких циклов значит многое.