— Ваши предложения? — разорвал гробовую тишину Нацукава, такого откровения от министра никто не ожидал.

— Информация, которую вы услышали была у меня на столе еще три года назад, я скрывал ее до сегодняшнего дня. — министр глубоко кланяется. — Я совершил ошибку, принес горе любимой стране и ее народу, поставил суверенитет Японии и благополучие Великого Императора под угрозу. — поясница министра сгибается еще сильнее, словно под грузом вины. — Мне нет оправдания! Но я должен был рискнуть — три года назад я запустил механизм, который уже не остановить!

— Тишина!!! — перекрикивает поднимающийся ропот со стороны остальных присутствующих Нацукава. — Что вы сделали три года назад, бывший министр?

— Поджог фитиль и бомба вот–вот рванет. Молодежные банды уже начали делить теневую Японию. Голодные, злые волки будут грызться за каждый клочок нашей великой родины до последнего вздоха и вы не станете их останавливать, ведь они единственная надежда, что у нас осталась. Боль отсеет нерешительных, кровь — слабых, а те, что выживут станут карающим мечом в руках Великого Императора!

— Что вы…

— СЛАВА ЯПОНИИ!!! — вокруг докладчика разливается Рейки похожая на густой туман. — ИМПЕРАТОРУ БАНДЗАЙ!!!

Председатель прыгает к пожилому мужчине, чтобы остановить последнего, но не успевает. Бывший министр одним решительным движением вонзает в собственные глазницы большие пальцы до самого их основания, его не останавливают даже крепкие, роговые очки на собственной переносице. Нацукава успевает подхватить лишь бездыханное тело с рассеивающейся Ки, не давая трупу старика осесть на пол священного, совещательного зала Дайдзёкан. Бывший министр мог бы остановить собственное сердце, но не стал следовать по легкому пути — таков был отец председателя Нацукавы, всегда и при любых обстоятельствах привыкший идти до самого конца.

* Showa jidai — период правления императора Сёва (1926–1989)

* Сацуки — 5-й месяц (месяц рисовых посевов, или тюка — середина лета), аналог июля

* Дайдзёкан, Дадзёкан или Палата большого государственного совета (яп. дайдзё: кан) — высшее государственное учреждение.

* Хатимаки (яп. , дословно «головной свёрток») — белая головная повязка, символизирующая у японцев непреклонность намерений и поддерживающая боевой дух. Хатимаки повязывали камикадзе, кайтэн и другие тэйсинтай перед атакой.

* Гудзи — высший ранг священнослужителя в синто

* Будзюцу (яп. :) используется как синоним «будо», однако термином «будзюцу» чаще обозначают традиционные японские боевые искусства.

* Камон (яп. , «знак дома»), также мон (яп. , «знак»), монсё (яп. , монсё:, «родовое изображение») — в Японии — своего рода семейный герб. Камон является в некоторой степени оригинальным знаком рода, семьи или человека, достаточно известного, чтобы иметь личный символ. Этот знак не является гербом в общем смысле этого слова, так как не представляет собой геральдической эмблемы рода.

* Масутацу Ояма — автор в курсе, что Ояма кореец — это сюжетный ход, не нужно в меня кидать тапками в комментариях.

Сижу на больничной койке, сушу пижаму от слез и соплей Ульяны. Вот на кой черт я все время таскаю с собой школьное удостоверение? Как только меня привезли в главный госпиталь района Тайто, так сразу же вызвонили сердобольную мамашу этого тела. Поэтому стоило мне прийти в сознание, как на глаза попалось помятое от недосыпа, заплаканное женское лицо — такое себе пробуждение, учитывая еще и то, что чувствовал я себя в тот момент откровенно паршиво, на теле живого места не было, да и сейчас не лучше.

Медлееееееенным, подконтрольным движением, поправляю подушку под поясницей — сука, лучше б там, на месте и сдох, больно–то как. Как сказал мой лечащий врач, в ближайшие пару недель я не ходок, а дальше как пойдет. Связки в моих ногах растянуты до ужасного состояния, повезло, что обошлось без надрывов — «спасибо» футворку Величайшего за это. Тело отекло и покрыто синюшными гематомами от мышечного перенапряжения, особенно досталось рукам — они просто «деревянные», настолько сильно их спазмировало во время заключительного броска. Даже не знаю, кому суплекс Асфальтоукладчика нанес больше повреждений мне или недожаренному любителю опасного маникюра. По сравнению со всем вышеперечисленным, царапины на груди, рана на затылке не успевшая до конца зажить после стычки с Акихико и вновь разошедшаяся после пары попаданий, а также легкая черепно–мозговая травма кажутся мне цветочками.

Ко мне в палату, без стука входит полицейский — ожидаемо, рано или поздно это должно было произойти. Осталось придумать правдоподобную историю и рассчитывать на то, что Шота еще не пришел в сознание или помер где–то по дороге в больничку. Насчет патлатого не беспокоюсь, скорее всего обгоревший обмудок сейчас в реанимации и к нему пока никого не подпускают. Настолько серьезные ожоги не повод для шуток, никто из персонала попросту не допустит халатного отношения к такому больному — риск «потерять» подобного пациента и так слишком велик, даже без всяких внешних факторов. К коим и относятся подобные посещения.