–Вы никогда мне не мешаете, – приторно-вежливо ответил Глеб…

4.

Милана.

Восемь часов в самолёте, и я как огурчик. Бодрая, выспавшаяся и в хорошем настроении. Вот только этот шкаф так и не дал мне переодеться в нормальную одежду. Он в упор игнорировал мои слова, отводил взгляд, смотрел в никуда! Полный отстой!

–Мне нужно в туалет!
– говорю, когда мы уже покидаем самолёт. Амбал снова пытается сделать вид, что меня не слышит, и в этом его ошибка. Вот прям большая!

–Если ты меня сейчас же не отпустишь в туалет, я прям тут сяду писать. Я, может, и молодая, но столько терпеть не стану!
– говорю прямо и останавливаюсь. Люди, что с нами покинули самолёт, смотрят на нас косо. Сказала я всё это громко, они слышали. И теперь косо поглядывают на тирана, что не отпускает девочку в туалет.

–Мелкая заноза, -шипит этот грубиян и за локоть тащит меня дальше. – Хорошо, только быстро.

“Ну и ладно, подумаешь заноза!” -ухмыляюсь, когда мы доходим до женского туалета.

–Только попробуй что-нибудь вытворить!
– предупреждает он меня и только потом впускает во внутрь.

Да я, как бы, и не собиралась ничего делать. Точнее, ничего плохого делать, только, действительно, пописать, переодеться и стать послушной девочкой. И мне очень повезло, что в дорожной сумке у меня всегда лежат запасные вещи, на всякий случай. Ну, как, на всякий… Я всегда их с собой таскаю, потому что мне иногда приходилось прям с вечеринок идти на учебу. А там лучше быть послушной девочкой, особенно, когда нужно получить высокий бал, а я не дотягивала. Тогда на зачёт приходила милая, собранная Милана.

Быстро достала из сумки белое, немнущееся платье до колен, с закрытым верхом и длинными рукавами. Переоделась в одной из свободных кабинок, вышла к зеркалу. Собрала длинные, русые волосы в высокий хвост, стёрла остаток косметики и заново только губы бесцветным блеском намазала. И вот, я снова как маленькая, наивная дурочка, что готова делать всё, что ей прикажут.

“Надолго тебя хватит?” -спрашиваю сама себя, рассматривая лицо.

–Чёрт!
– тихо выругалась, заметив, что тональный крем на руке стёрся и татушка виднеется. Быстро поправляю это дело и выхожу к сопровождающему меня громиле.

–Мы идём?
– спрашиваю его, когда тот просто не обращает внимания на меня и стоит, как статуя.

Моргает, моргает, моргает. И просто обалдевает. На лице впервые за всё время у этого человека я вижу шок. Первая эмоция за два года! И знаете, что? Я рада такому результату. Раз уж он в шоке, значит и Глеба я смогу надурить.

–Ну так что?
– спрашиваю, когда он всё так же молча пялится на меня.

–Босс уже отправил за тобой машину, -всё-таки он приходит в себя и отвечает. Ну, хвала небесам, я-то думала, немым стал.

–Ну, раз БОСС отправил, не будем его заставлять ждать!
– говорю весело и смело шагаю к выходу, где уже стоит чёрный мерседес.

“Грёбанных полгода, и ты свободна, Милана, просто перетерпи и будь сильной!” -повторяю себе несколько раз, пока усаживаюсь на заднее сидение машины. Надежды на то, что Глеб не дома, у меня не остаётся, потому что я знаю, что он не упустит возможности меня в чём-то упрекнуть. Но готов ли он меня встретить? Новую меня?

5.

Машина останавливается у самого входа. Особняк родителей не изменился. Я рада, что Глеб ничего не менял. Ну, он немного усовершенствовал ворота, укрепил замки. Хм… вот папа ничего не боялся. Он говорил, что хорошему человеку не от кого прятаться и нечего скрывать. А во дворе всё осталось, как и было. Мама долго выбирала ландшафтного дизайнера, потом ещё долго с ним же и препиралась из-за каждого куста. Мамочка моя…

Вот бы не расплакаться сейчас.

Я в детстве всегда представляла, как за мной однажды приедет принц и заберёт к себе. Ну как в тех сказках, которые мне читали. Тогда всё казалось другим.

И этот дом в детских воспоминаниях был больше. Белоснежные стены, кирпичного цвета крыша. Большие, вытянутые окна, пропускающие свет. Теперь же этот дом и эти стены вызывают у меня грусть и тоску по тем, кого я потеряла.

Делаю несколько глубоких вдохов и маленьких выдохов. Собираюсь с мыслями и переступаю порог.

Внутри изменения заметнее. Мама предпочитала в интерьере воздушность и легкость. Вся наша мебель парила, оторванная от пола, на изящных ножках. Пространства и света в комнатах хватало, поэтому мама играла с цветами, меняла акценты, добиваясь контраста.

А сейчас я вижу тяжелые, дорогие ковры, кожаные кресла и диваны, картины на стенах, глухие, плотные шторы… и о Боже, здесь появилась люстра?

Глеб окружил себя предметами роскоши. Дорвался до денег, наконец. Он считает, это нужно? О! А это что? Я увидела из окна во дворе установленную статую античного бога. Глеб, что, что-то компенсирует?