Шрифт:
В комнате болтают:
– Он насовсем к нам переехал?
– Он хоть не женат?
– Чем он занимается, Тамара рассказывай.
Гремлю приборами, сквозь гул слышу, как пищит духовка на кухне и бегу туда.
Выключаю таймер, сдуваю волосы со лба, уф.
Замоталась.
Выгляжу, наверное, замарашкой в простой футболке и мешковатых брюках, когда эти цыпочки разрядились, словно ёлки новогодние.
Подхватываю салат, задеваю тарелку с нарезкой. Она валится со стола, и тонкое блюдце со звоном бьётся.
– Черт, - смотрю на осколки, украшающие копчёные кругляши колбасы, разбросанные по полу. Оставляю салат и ныряю за стол.
Осторожно собираю разбитое блюдце. На пальце и так пластырь, утренними стараниями Саввы.
Ибо нельзя смотреть на людей так хищно, когда они пытаются завтракать.
– Савва, вы, правда, не останетесь на обед?
– звучит из коридора огорченный голос Тамариной подруги.
– Но как же, там столько всего наготовлено.
Шаги приближаются, и я уже по ним, как в песне, узнаю, что на кухню вошёл он. А дальше и по голосу:
– Я так понял - у вас девичник. Не хотелось бы мешать.
– О, вы не мешаете.
Держу осколок. Приподнимаю скатерть, подглядываю за парочкой. Мне видно лишь ноги - крупные мужские стопы в темных носках и женские в телесных капроновых чулках.
Они стоят у холодильника.
– Все таки, компания женская собралась, - Савва открывает дверцу, достает бутылочку минералки.
– Отдыхайте, общайтесь. А я поеду. Осмотрюсь в вашем городке. Погуляю. Видел симпатичный парк.
– А Тамара вам экскурсию ещё не проводила?
– женский голос скатывается в интимные нотки, ноги в чулочках по шажку приближаются к мужским.
– У нас достаточно достопримечательностей. И разных интересных мест. Я, честно говоря, сама не люблю застолья. И с удовольствием составила бы вам компанию.
Савва молчит.
Я мысленно хмыкаю.
Ну и ну. Хороша подружка. Кадрит чужого мужчину прямо дома у подруги.
И ведь не стеняется.
– Хм, - слышу, как он усмехается. Не отступает от нее, а она все подходит. Спасибо...- он делает паузу.
– Зоя.
– Спасибо, Зоя, за предложение. Как-нибудь обязательно воспользуюсь, - ровным, скучным голосом оставляет он ее в пролете.
– Зоя!
– кричит из зала Тамара.
– Ой, и правда, там же у меня, - бормочит отвергнутая Зоя.
Женские ножки семенят вон из кухни.
Жую кусочек колбасы.
Смотрю на мужские ноги.
Савва стоит у холодильника. Раздается звук скручиваемой крышки, шипение, бульканье - пьет минералку.
Ем сыр и качаю головой.
Вот это да. Расскажу сегодня Полине. Как Савву прямо из-под носа Тамары пытаются выдернуть. И...
Он вдруг резко перегибается через стол.
Чуть не взвизгиваю, роняю сыр.
Он внимательно оглядывает разбитую тарелку, кусочки нарезки на полу. Вежливо кивает:
– Обедаешь?
– Нет, - смущённо трясу хвостом, быстро собираю осколки.
– Я просто...
– Так хорошо помыла пол. Что решила прямо на нем и есть.
– Нет, - в раздражении сжимаю осколки в руке, поднимаюсь на ноги.
– Не угадал.
– Тогда ещё вариант, - он отходит к другому столу, открывает дверцу шкафа, за которой притаилось мусорное ведро. Жестом показывает, мол, иди выкидывай.
– Если ты не обедала на полу. Значит, ты опять за мной подглядывала, Маша. Подслушивала.
– Разбилась тарелка, - подхожу, показательно вытряхиваю ее остатки в ведро.
– Ясно.
– Что тебе ясно?
– Что ты на меня запала.
– Да при чем тут это?
– вспыхиваю, еле сдерживаюсь, чтобы не повышать голоса.
– Не нравишься ты мне. Возомнил о себе. Ты, между прочим, староват для меня.
После моих слов на его лице проскальзывает неуловимая тень. В ореховых глазах вспыхивают недобрые огоньки. Он ставит минералку на стол, за долю секунды к нему возвращается самообладание, снова появляется маска самодовольства.
– Действительно, - соглашается он.
– Но с пола все таки больше не кушай, не стоит.
Смотрю ему в спину и кусаю язык.
Зачем я это ляпнула.
Про возраст.
Я ведь так не думаю.
Да, он взрослый, старше меня лет на пятнадцать.
И хотя бы поэтому нельзя с ним так разговаривать.
– Мэри, где ты ходишь!
– кричит Тамара.
Вздыхаю, забираю салат.
Надеюсь, он не обиделся.
И ничего мне не сделает.
А то как-то очень странно он на меня смотрел.