– Мне Беляева, Олега Ярославовича. – Голос мужчины был до хруста официальный.

– Это я, – улыбнулся Олег.

– Ну что же, Олег Ярославович? Проблемы у вас.

Беляев выпрямился и растерянно посмотрел на мужика.

– Как же так, деньги у банка под выпуск журнала заняли, а отдавать не собираетесь? У вас уже и проценты под полмиллиона накопились. Надо решать это дело по-хорошему. Когда будете оплачивать?

– Ав чём, собственно, дело? – начал было Беляев, но тут с крыльца спустился Шахрай и отстранил Олега рукой в сторону.

– Как зовут тебя, убогий? – Шахрай нехорошо улыбался.

– Павел Евгеньевич, а вы, собственно, кто?

– Паша-коллектор, стало быть. – Шахрай сплюнул в песок. – Откуда ты к нам, Паша-коллектор?

Тот неразборчиво назвал агентство. Шахрай показал пальцем на ухо и попросил повторить. Коллектор повторил.

– Сейчас я тебя, Паша-коллектор, буду уму-разуму учить.

Без лишних слов Шахрай поднял с земли штакетину от забора, размахнулся и разбил левую фару «Шевроле».

– Любезный, что вы себе позволяете?!

Коллектор попытался поймать руку Шахрая, но тот легко оттолкнул его и разбил вторую фару. На звук выбежал со своего двора Пухов. Быстро оценил обстановку, выдрал из колоды топор, подскочил к машине сзади и с радостным криком «бей блядей!» разбил вдребезги правый габаритный фонарь. Запертая на веранде пуховская собака зашлась в лае. Снизу от источника уже спешил Леонид, на ходу заталкивая патроны в ружьё.

– Да я вас всех! – Коллектор расстегнул молнию на куртке, чтобы нападавшие увидели рукоятку травматического пистолета в наплечной кобуре.

– Лучше бы ты этого не делал. – Шахрай коротко выматерился и вдруг резко провёл серию из трёх ударов. Первые два в висок, третий снизу в подбородок.

Паша-коллектор упал, тут же попытался встать, снова упал, потряс головой и поднялся, уже держась за дверь автомобиля. В это время Леонид, который достиг уже забора пуховского участка, пальнул дуплетом в воздух. Эхо прокатилось по крышам и оттолкнулось от ржавой громады тока.

– Мудаки! – Коллектор взвыл этим «у», прыгнул на водительское сиденье и завёл двигатель.

– Куда собрался? – неожиданно высоким голосом заверещал Пухов. – Я тебя ещё не отпускал.

Он ухватил мужика за воротник и попытался вытащить из машины, но тот оттолкнул нападавшего и резко дал задний ход, захлопывая дверь на ходу. Машина дёрнулась и со всего маху снесла последний, одиноко стоящий среди покошенной лужайки синий столб бывшего забора. Водитель переключил передачи, «Шевроле» с проворотом стартанул со двора, выдрав из глины короткостриженую траву, выбрался на дорогу и поскользил вверх по суглинку к бывшим коровникам, туда, откуда пришли Беляев с Шахраем. Выпрыгнувшая из окна собака мчалась следом, отчаянно лая.

– Ах, ты! Не успел. – Леонид запыхался и сглатывал вместе со слюной гласные.

Пухов поднял руку вверх и потряс топором, как индеец томагавком.

– Это кто хоть был-то?

– Коллектор. – Беляев стоял, ошарашенный произошедшим.

– Коллектор – на херу инжектор, – заржал Шахрай. – Давно я такого ждал. Как же хорошо! Жаль, гад удрапал быстро, не дал размяться. Не, ты видел? Волына у него в кобуре торчит. Совсем совесть потеряли. Сейчас не девяностые. Скоро-скоро мразь из страны попрём. Ссудный процент у них! Гниды! Тянут с православного человека жилы, дерут три шкуры. Запустили козлов в огород.

– Теперь, Олег, от проставы не отвертишься. – Леонид, широко улыбнувшись, переломил двустволку, вынул гильзы, дунул в стволы и посмотрел сквозь них на трубу беляевского дома.

Через час они уже прикончили пиво и водку и, взбудораженные, всей компанией отправились в магазин. С самого утра дрейфующие туда-сюда над Мещерой облака собрались наконец в серую губку и выжали вдруг на Селязино удалой майский ливень. Подгулявшие приятели успели добежать до навеса, где обнялись и грянули «Варшавянку». Собака, увязавшаяся за ними, удивлённо смотрела на поющих и трясла мордой, вокруг которой вилась мошка. До магазина шли бодро, поскальзываясь на глине, поддерживая друг друга. Шахрай провалился в особо глубокую лужу, съехав по краю, потянул сухожилие, но, только выбрались на бетонку, все перешли на марш и лихо затянули: «Ладога, родная Ладога. Метели, штормы, грозная волна».

Пока дошли до магазина, Шахрай уже сильно хромал и морщился.

– Тебя надо в источнике купнуть, – со знанием дела сказал Пухов. – Целебный источник, на опорно-двигательное влияет.

– Тут вообще целебные места, – неожиданно для себя изрёк Беляев. – Из Москвы приезжают.

Забив сумки и рюкзаки водкой, они проскочили свежеасфальтированным тротуаром мимо жёлтых пней спиленных по указу начальства и отвезённых на пилораму двухсотлетних сосен, перешли дорогу и срезали тропой вдоль храма. Оказавшись рядом с аккуратно белённой кладбищенской оградой, чуть примолкли, в почтении. Беляеву почудилось, что каждый готов был остановиться и осенить себя знамением, но постеснялся остальных. Да и ладно бы с тем. В молчании спустились они по каменным ступеням к Войнинге, к небольшой часовне, воздвигнутой над источником.