Виктор моргнул и открыл глаза, непонимающе осмотрелся. Потёр плечом шею.

– А говоришь не знаешь! Вот белый костюм надела сразу смогла всё! Молодец! Только единственное замечание – не нужно под кожу, если я говорю в вену значит в вену. – сказал Виктор который или не заметил пощечин или счёл их необходимостью.

– Откуда же я могла знать? – смущенно улыбнулась Алёна.

– А ну сейчас попрактикуешься. Себе делай уколы. В вену. – улыбнулся Виктор.

– Сколько?

– Столько же.

– Но…

– Без но. Ты еще диплом не получила. В отличие от паспорта. – улыбнулся Виктор.

Алёна взяла шприц и дрожащей рукой поднесла к вене на правой руке.

– Не бойся. Себе не страшнее чем манекену. Это других людей страшно колоть. А себя вовсе не страшно.

– Да я боюсь, как бы не занести чего…

– Если ты про меня, то медихлориан у меня вроде как нет. – пошутил Виктор, который очнулся в приподнятом настроении. – А если ты про пыль, то не беспокойся.

Алёна кивнула и сделала себе подряд две инъекции.

– Вот сейчас ты на себе чувствуешь. Попадаешь ли ты в вену или наоборот протыкаешь еще насквозь. Поэтому удобнее наискосок делать инъекции.

– А ты что просто в интернете нашёл формулы для этой штуки? – спросила она.

– Это обычные формулы, а не какие-то специальные. Хотя, не совсем обычные…

– В каком смысле?

– Еще когда я работал… Тогда у нас была крупная клиника, мой друг, человек со связями обеспечивал её всем необходимым из доступного спектра препаратов. Но в том, чтобы просто закупить всё доступное сложности никогда нет. Сложность с другими препаратами. Сложность есть в системе сертификации. Потому что тот препарат, который работает, если его действие не доказано согласно общепринятой процедуре является… Нелегальным.

– Может это тогда небезопасно? – , спросила Алёна.

– В большинстве случаев это коммерчески невыгодно. Если более дешевый препарат является более эффективным, чем дорогие аналоги, часть из которых производятся на заводах родственников «уважаемых людей», то вполне разумно затормозить его распространение в массы.

– Какой кошмар… Я конечно знаю и не питаю иллюзий насчёт нашей системы здравоохранения…

– Это не только российская. Это во всём мире. В тёмных уголках сети продают не только оружие и детей. Есть и то, что правительства называют наркотиками, которые по сути наркотического эффекта не имеют. А как БАДы их регистрацию тоже не проводят, так как они работают…

– И как же получается, раз это нелегально и на негласном уровне это несёт вред и угрозу властям, как удавалось достать эти препараты? Или у вас была своя лаборатория, для которой вы закупали основы…

– Я же сказал, что мой друг, который являлся учредителем, человек со связями…

– Неужели у него связи были сильнее, чем у правительства?

– Конечно нет. Но как бы это сказать… В Россию ввозятся наркотики, действительно наркотики и ввзоятся не просто граммами, которые глотают самозанятые торговцы. Наркотрафик в России исчисляется даже не сотнями килограммов, а тоннами. В этом есть заинтересованные люди, целые цепочки людей кормятся с того, что кто-то торгуется смертью. На это принято закрывать глаза и не бухтеть, тем более тем, кто в этой цепочке сам состоит. Ворошить этот улей опасно. И вот если среди тонны героина в страну приедет маленький пакетик с моим заказом, никто и не узнает, так как никто без особой нужды не будет сливать целую экономическую цепочку.

– То есть ты, зная о том, что есть цепочки, которые торгуют смертью заказывал какие-то лекарства из-за рубежа?

– Нельзя сказать что прям знал или участвовал, если ты хочешь меня обвинить. Просто я, исходя из знаний, предположил возможный путь прибытия заказа ко мне. Лично мне его в итоге доставлял просто какой-нибудь мальчик из курьерской службы. Но я сомневаюсь что он сам вёз его через границу.

– А что это такое? Чем мы укололись?

– А ты сама не заметила? – улыбнулся Виктор. Первый из списка препарат, это анальгетик с седативным действием. Второй это стимулятор, чтобы тебя не вырубило. Побочным эффектном совмещения является лёгкое чувство эйфории и разговорчивость. – повторно он.

– Ух ты! И правда! – сказала Алёна. Она чуть оперевшись на руку, попыталась приподняться на ноги, но тут же упала.

– Не нужно рисковать. То, что сейчас ты не чувствуешь боли, не означает, что всё хорошо и ты здорова.

– Как же приятно не чувствовать боль! И самое интересное нет ощущения как от «заморозки», когда не чувствуешь ничего и орган будто ватный.

– Да… – улыбнулся Виктор. И не только препарат сам улучшает твое настроение. Сам организм на контрасте выбрасывает кучу эндорфинов, когда перестает чувствовать боль.

– Что сейчас? – бодро сказала Алёна несмотря на свой «разукрашенный» вид.

– Сейчас уже будет лечение. – сказал Виктор и подошёл к устройству, Алёна слегка пододвинулась и улыбнулась. То, что она могла хоть как-то передвинуться её несказанно радовало.

– Оххх.-, вздохнул Виктор, вглядываясь в дисплей.

– Что такое? – спросила Алёна и слегка приподнялась на руке.

На экране принтера мигали столбцы 4 5 3 и 0 %.

– Что же делать? – проговорила Алёна.

– Сейчас и я не знаю. – сказал Виктор и, выдохнув, присел рядом. – Надолго нам обезболивающего не хватит. Отёк тканей, который продолжается вызовет нехорошие последствия. Помимо этого у нас есть потеря крови, скоро начнется обезвоживание…