Это был невообразимо огромный демон, похожий на топтуна текстурой кожи, составленной из тысяч младенцев, продолжавших шевелиться; голова твари, размером с легковую машину, раскачивала тело, даже будучи глубоко утопленной в плечах, только лысая макушка торчала и черные глаза. Удерживали такую тушу четыре толстых ноги, а из оплывшего тела торчало множество маленьких ручек.

— Если хочешь спросить, что это такое, то я даже не представляю, — прозвучал голос демона. — Встретил его в дальних пещерах лимба, где обитают души из незапамятной древности, жившие сотни тысяч лет назад, когда вы еще не научились разводить огонь.

Древний с силой опустил одну из конечностей на пол, взметнувшийся вспученной землей, с жутким треском протянувшейся ко мне. Ударная волна раскола камень и подбросила меня вверх, сломав обе ноги.

С трудом перекатившись после падения — нижние конечности больше не слушались, я пополз к выходу. Чудовищный топот сзади подгонял меня, но чертовы ноги цеплялись за камни и, сознание от боли отключалось на несколько секунд. Проще было умереть, чем пытаться уползти с переломанными ногами, но я был намерен бороться до конца.

Когда дрожь от шагов оказалась совсем близко, я оттолкнулся руками, переворачивая корпус. Терпеть, только не вырубаться. Я должен осмотреть тварь, должен найти уязвимые места.

Слабости? Да какие могут быть слабости у четырехметровой туши, похожей на оживший дом? Это все равно что голыми руками сражаться с танком!

Древний качнулся, отставив ногу, будто сумоист, и наступил на меня. Умер я мгновенно.

— Как ты мне предлагаешь сражаться против того, кого я не могу даже ударить? — я пришел в себя, со злости пнув кусок льда.

— Я же как-то справился, — холодно ответил демон.

— И как мне с ним бороться? Глаза выдавить?

— Можешь конечно попробовать, — сказал Дан. — Можно сжечь магией, но это нам не по силам. Остается только грубая сила, единственное, на что действительно можно положиться в мире демонов.

— Ты предлагаешь мне его прости бить? Ты реально? — простонал я. — А со смотрителем что? Тоже тупо лететь напролом и бить?

— Смотритель тоже очень редкий демон, я встречал всего трех таких, его с наскоку не возьмешь, — сказал Дан. — Сначала попробуй сам, потом поговорим.

Я направился к глазастому демону, проклиная демона в своей голове. Стоило приблизиться к постаменту, как неподвижно лежавшие на земле стебельки глаз взметнулись, уставившись на меня.

Не шелохнуться.

Давление такое, будто сжали с двух сторон бетонными плитами. Шар раскрылся, показывая основной глаз с узким пылающим зрачком. Из него вырвался ярко-оранжевый луч. И я умер. Не так быстро, как с Древним, успел пару секунд помучаться, разрезанный надвое.

Очнувшись в реальности захрипел, расцарапывая шею, на которую будто надели раскаленный ошейник. Я заорал во весь голос и побежал сломя голову.

Боль была по-настоящему адской, хоть и прошла так же внезапно, как и началась. Я стоял весь покрытый потом и дрожал, чувствуя отголоски пережитого.

— Самые ужасные атаки это те, где присутствует магический компонент, — разъяснил причину моих страданий Дан. — Магия бьет прямо в нервы, ужасное чувство.

— А что за паралич был в самом начале?

— Обычное давление ауры, высвобожденный эйдос, ты и сам должен научиться ему, если хочешь убить смотрителя. Я его и поставил, поскольку он будет идеальным противником для тренировки этого навыка. — ответил демон. — Ты должен подавлять врагов своей уверенностью в победе, своей жаждой крови. Ты хищник, они жалкие овцы. Ты свирепый лев, они раненый кролик.

— Так эйдос мне высвобождать или уверенность, ты говоришь загадками, можно норма…

— Эйдос сам появится вслед за твоей волей, когда желание победить достигнет предела, — рыком прервал меня демон.

Желание победить, да? В этот раз едва я высунул нос из трещины, меня повалил с нога волна паники, снова навалилось удушье, сердце застучало все быстрее и быстрее, пока я не умер после резкой боли в груди. Смотритель уже был готов к моему приходу…

— Ты вообще не понимаешь, о чем я говорю, да? — кислым тоном поинтересовался демон. — В тебе есть желание выжить определенной силы, но нет желания убить. Все-таки времена сильно изменились, настоящих ублюдков осталось мало. Ладно, пойдем облегченным путем. Это будет только один раз, понятно? Больше никаких поблажек, умрем так умрем.

Под облегчением подразумевалось то, что смотритель открывал только один глаз на щупальце, посылая ослабленную волну ужаса. Но все равно давление оставалось просто ужасным, я лишь мог стоять возле стены, каждый шаг заставлял разрываться сердце и вызывал потемнение в глазах.

— Дави в ответ, представь, как вырываешь его мерзкие щупальца и выворачиваешь наизнанку мерзкую утробу, ты убийца, а он жертва, — говорил Дан, постепенно ускоряясь. — Как смеет этот жалкий демон вставать на твоем пути? Как смеет он пытаться тебя убить? В твоем сердце не остается ни жалости, ни страха, ни сомнений, только желание убить…